Прекрасный «Новый мир»

В феврале 1963 года рассказы «Игнаха приехал», «Одни», «Гринька Малюгин», «Классный водитель» под общим заголовком «Они с Катуни» вышли в журнале «Новый мир».

Рассказ «Игнаха приехал» о визите из города в деревню Игнатия Байкалова с молодой женой. Игнаха — цирковой борец. Тут явно какая-то метафора, заноза. Борец, но цирковой. То есть это даже не спорт — чистая потеха публике, почти клоун. Конечно, все работы хороши, но Шукшин усмехается: стоило ли ради этого бросать родину? Тем же вопросом задаются жители деревни, но Байкалов этого не понимает.

«Одни» — пронзительный до слез рассказ о двух стариках, Антипе и Марфе. Дед да бабка живут одни в большом опустевшем доме. Двенадцать детей разлетелись по свету. Антип и Марфа, как говорится, не сошлись характерами: шорник Антип играл бы днями на балалайке, а Марфе надо, чтобы он целыми днями «только шил и шил: страсть как любила деньги». И вот однажды Антип задается вопросом: «Для чего жил?» Разговор доводит Марфу до слез — она тоже спрашивает себя и тоже не находит ответа. Чтобы развеселить ее, старик начинает играть на балалайке, они поют, перед глазами встает молодость, и вот уже оба размякли — и две противоположности снова приладились друг к другу. Люди разные, но есть нотка-нитка, которая пришьет душу к душе, говорит Шукшин.

Гринька Малюгин, герой одноименного рассказа, здоровенный парень, не пользующийся уважением на селе. Однако девки его любят, а что еще надо, когда ты молод? Так он и живет, и вдруг, неожиданно для всех и для себя, совершает подвиг — отгоняет с территории бензохранилища загоревшуюся машину. Спрыгнув в последний миг, он ломает ногу и попадает в больницу. Ему нравится быть героем, он хочет сохранить это в чистоте, поэтому, когда мать осведомляется: «Деньжонок-то нисколько не дали?», обижается на нее. Он бесхитростный, бескорыстный, сосед по больничной палате говорит о нем: «В армии с такими хорошо». В конце Гринька вдруг решает: «Поэму буду сочинять! Про свою жизнь». Это выглядит как шутка, но, скорее всего, Шукшин вложил в этот эпизод больше смысла: Гриньке явно понравилось, что он сам себя не знает, и он хочет еще пошарить внутри себя — вдруг да найдется что-то удивительное? Так Шукшин задает будоражащий вопрос: а что внутри каждого из нас? Чего ждать себе — от себя?

В «Классном водителе» шофер Пашка Холманский приезжает в незнакомую деревню, пытается устроить свое счастье, а устраивает чужое. Пашка, смешной, добрый, нетерпеливый, ищет любви, кидается под любовь, как под паровоз, но она объезжает его, разве что давая посмотреть, как это бывает у людей — так в ночи стоишь на станции и видишь освещенные окна проносящихся мимо поездов.

Публикация в «Новом мире» в то время — знак, веха, отметка. Журналом руководил знаменитый советский поэт Александр Трифонович Твардовский. В стране оттепель, «Новый мир» — ее термометр, и не один из многих, а главный.

В ноябре 1962-го в журнале опубликовали рассказ Александра Исаевича Солженицына «Один день Ивана Денисовича». На Шукшина это произвело сильное впечатление — и сам рассказ, и то, что он напечатан в самом, как говорят сейчас, влиятельном толстом журнале страны. «Иван Денисович» был сигналом, которому в низах поверили меньше, чем надо, а в верхах перепугались больше, чем надо. У Шукшина в рабочих записях есть фраза: «Судя по всему, работает только дальнобойная артиллерия (Солженицын). И это хорошо!» Что он видел в этом хорошего, непонятно. Видимо, это радость, что хоть кто-то стреляет, и надежда, что подтянутся другие стрелки. Но в его собственных рассказах ничего «артиллерийского» нет.

Могли ли рассказы, отданные Шукшиным в «Новый мир», быть жестче, откровеннее? Мог ли он написать своего «Ивана Денисовича»? Шукшин привык работать с тем, что ему знакомо, а лагерного опыта у него не было. Но была история отца, история о том, как их пришли выселять с револьвером и мать встала на пороге. Однако единственный рассказ, в котором писатель максимально приблизился к черным страницам семейной истории, «Приезжий», остался неопубликованным. По сходству сюжета и названия с рассказами «Здешний» и «Залетный» можно предположить, что они создавались в одно время, в 1968—1969 годах. «Начальник» с его фразой «сто шестнадцать пополам» написан в 1967-м. То есть тема зрела, работа души шла. Но в конце 60-х власти нешуточно воевали с «Новым миром», в феврале 1970 года Твардовский ушел со своего поста, часть редакции последовала за ним.

Алексей Варламов в своей книге полагает, что Шукшин пошел в «Новый мир», чтобы стать своим среди своих. Мы помним о выступлении Ромма в 1962 году на конференции ВТО «Традиции и новаторство». Среди тех, кого он обвинил в «открытой диверсии, нападении на все передовое, на все яркое, на все новое, что появляется в советской кинематографии», был и Кочетов с его «Октябрем». Шукшин должен был присоединиться к тем, кто сплотился вокруг Ромма, но это 1962 год, нет жилья, нет прописки, и поддерживает его лишь Кочетов и «Октябрь». Но вот прописка получена, и рассказы Шушкина появляются в «Новом мире». В таком виде ситуация может показаться неблагодарностью по отношению к Кочетову.

Все могло быть проще. «Октябрь» для него — плацдарм. Окрепнув, писатель штурмует новые территории. Как журнал не может печатать одного автора в каждом номере, так и писатель не может вечно быть автором одного журнала. Толстые журналы давали широкую известность в узких кругах, и у каждого из них были свои круги. Шукшин тогда много где печатался — не только в журналах, но и в газетах, не только в центральных и столичных, но также в республиканских и областных: в «Комсомольской правде», «Советской России», «Труде», «Вечернем Ленинграде», «Туркменской искре». В этом смысле «Новый мир» — еще одна завоеванная им территория, не менее, но и не более того.