Екатерина Шукшина

Многие даже не знают о старшей дочери Василия Шукшина, считают, что у него только двое детей. С ее матерью, Викторией Софроновой, писатель не был в официальном браке. К моменту, когда родилась Катя, Василий Шукшин уже женился на Лидии Федосеевой. Василий Макарович хотел этого ребенка, когда он узнал, что Виктория беременна, очень обрадовался. Хотя в его жизни уже появилась Лидия Федосеева, от ребенка он не отказывался. Приезжал к Виктории, писал теплые письма: «Милые мои! Я — в больнице. Попал в тот же день. Катенька, поздравляю тебя. Тебе — год. Вика, поцелуй это веселое существо. И скажи, это — за меня. Она поймет. Господи, как тяжело здесь. И как хочется видеть Катю. (...) На твой вопрос: почему я здесь? Ты догадываешься — и правильно, загнал я себя настолько, что — ни в какие ворота. Рад ужасно за нашего Котенка. Что хвалили — это... Не знаю твоих сослуживцев и ничего поэтому не могу сказать. Но ведь сами-то мы не дураки! Рад твоей радости. И гордости. И мужеству. После твоего "отчета" хожу на несколько сантиметров выше пола — по воздуху. Этакое, знаешь, распирающее чувство молчаливого ликования — как будто... я перещеголял Льва Толстого».

В первые годы жизни Кати никто из родителей не задумывался о ее фамилии. Только когда пришло время отдавать ее в школу, Виктория напомнила Шукшину, что в свидетельстве о рождении дочери в графе «отец» стоит прочерк. Тот сразу принял решение удочерить девочку. В школу Катя пошла уже под фамилией Шукшина. В школе, в которой училась Катя, было много детей из писательской среды, потому она особо не выделялась своим происхождением. Об ее отце знали, и один раз в пионерлагере произошел такой случай: девочке доверили поднимать флаг дружины, что считалось очень почетным, а когда она спросила: «А за что такая честь?», то вожатая ответила: «Авансом», видимо, намекая, что известность родителей — это еще не все.

Катерина отца практически не помнит. Он умер, когда девочке было всего девять лет. «Я не Лев Николаевич Толстой, который уверял, что помнил, как его несли с крестин. Какие-то вспышки, — говорит Шукшина в одном из своих редких интервью. — Вот 2 октября 74-го года помню прекрасно. Чудный стоял день золотой осени. Я пришла из школы — мама почему-то дома, плачет. У бабушки губы в ниточку. «Мама, что ты?!» Мама плачет, молчит и просительно смотрит на бабушку: дескать, помоги мне, скажи. Бабушка отвечает жестким взглядом, которого все в семье боялись, включая Шукшина и Софронова: нет, ты должна ей сказать. Мама и говорит, слабенько, как школьница: «Папа умер». Но все это как кадр, а не как сцена. До этого еще кадр помню. Отец пришел ко мне на день рождения в самый разгар праздника, мы играли, а взрослые сидели на кухне. Отец подошел к порогу, прислонился к дверному косяку и долго-долго — мне сейчас так кажется — на нас смотрел. Взгляд помню: напряженный, серьезно-внимательный, и не просто грустный, а какой-то даже скорбный. Вообще-то таким взглядом на войну провожают, а не сытыми и здоровыми детьми любуются. В тот раз не было никаких сю-сю, подбрасываний к потолку. А дети — они же смекалистые, и как-то сразу все притихли. Он понял, что испортил веселье, и ушел к взрослым на кухню».

Биография

Родилась Екатерина 12 февраля 1965 года в Москве. Ее мать — Виктория Софронова, дочь известного писателя Анатолия Софронова. Отец — Василий Макарович Шукшин.

Окончила филологический факультет Московского государственного университета. Много лет проработала в «Литературной газете» в международном отделе, позднее профессионально занялась литературными переводами. Замужем за немцем Йенсом Зигертом. Они познакомилась в Германии. Момент, когда он узнал о том, кто отец невесты, был несколько курьезным. Шукшина попросила Йенса пойти с ней для моральной поддержки в советское посольство, чтобы получить какой-то документ. Их пустили без очереди, усадили в кресла, предложили чаю, спросили: «Екатерина Васильевна, какая бумажка вам нужна? Мы любим Василия Макаровича!» Когда они вышли из здания посольства, Йенс тут же сказал: «Так, голубушка, а теперь рассказывай, кто такой Шукшин».