2.1. Коммуникативные стратегии похвалы и порицания как оценочные стратегии в художественном тексте

Способность оценивать окружающий мир — одна из основных способностей человека. Рассматривая категорию оценочности, отметим, что коммуникативная стратегия — совокупность речевых действий, имеющих экспрессивную цель, направленную на выражение чувств и коммуникативных установок говорящего («глобального намерения», по Т.А. ван Дейку) относительно положительных / отрицательных действий, явлений, предметов, которые способствуют реализации оценочных стратегий.

Одним из важнейших аспектов отражения взаимодействия действительности и человека является оценочный. Мировоззрение, природные данные, воспитание, образование человека, исторический и социальный фон, на котором протекает его жизнь, — все это вырабатывает у человека определенную систему ценностей, в соответствии с которой он может давать оценку окружающей его действительности. Как отмечает Н.Д. Арутюнова, «Оценка относится к числу собственно человеческих категорий. Она задана физической и психической природой человека, его бытием и чувствованием, она задает мышление и деятельность, его восприятие искусства» [12, с. 5].

Оценка как в философии, так и в лингвистике неразрывно связана с понятиями «хорошо / плохо» и является универсальной категорией, так как не существует языка, в котором отсутствуют данные понятия [43; 53; 119]. Оценочные высказывания, как и любые другие, являются результатом процесса порождения речи [176, с. 29].

В двадцатом веке семантические концепции в учении об оценке были дополнены прагматическими, объясняющими смысловую специфику оценки через иллокутивные цели речевых актов. Ч. Стивенсон, один из основателей прагматического подхода к оценке, писал, что слово «хороший» имеет эмотивное значение похвалы, благодаря которому оно «динамично и подходит для указания на наличие «благоприятствования» [216, с. 23].

Категория оценки, отраженная в языке, стала объектом научного исследования целого ряда ученых-лингвистов (12; 41; 53; 146; 156; 230). Их внимание направлено на различные аспекты оценочности: семантический, формальный, функциональный, прагматический.

Многообразие классификаций, разнохарактерных подходов к анализу оценки можно объяснить сложным понятийным смыслом оценки: «Оценка как ценностный аспект значения присутствует в разных языковых выражениях, охватывает широкий диапазон языковых единиц, при этом каждый уровень языковой структуры имеет свои специфические средства выражения аксиологических отношений» [62, с. 5].

В широком смысле под оценкой понимают «такое определение объекта, при котором выявляются признаки по положительному / отрицательному значению для субъекта при условии, что объект способен удовлетворить потребности субъекта» [104, с. 103].

Некоторые исследователи определяют оценку как вербализованный (отраженный, зарегистрированный в речевом акте) результат квалифицирующей деятельности сознания [13, с. 13] или как деятельность сенсорной (чувственной, эмотивной) сферы человеческой психики [212, с. 217].

Оценку рассматривают и как интеллектуально-психический акт, направленный на положительную или отрицательную характеристику предмета, в основе которой находится признание или непризнание его ценности. «В формально-содержательном плане конкретное ценностное значение можно считать мировоззренческим смысловым содержанием ценностного отношения, а оценку — психологический процесс, в котором ценность «схватывается» сознанием, считать его формой» [231, с. 17].

Таким образом, опираясь на представления о ценностном характере картины мира, можно говорить о делении на категории добра и зла, а соответственно, на понятия «хорошо» и «плохо». При этом, например, Е.М. Вольф считает, что оценка «хорошо» может означать как соответствие норме, так и превышение ее, в то время как оценка «плохо» всегда означает отклонение от нормы [53].

При рассмотрении оценочной лексики необходимо учитывать наличие субъективных и объективных факторов в оценке. Любая оценка имеет объектно-субъектный характер, так как это определено структурой оценки: субъект оценивает какой-либо объект с определенной точки зрения.

Несмотря на взаимообусловленность субъективных и объективных факторов в оценке существует разграничение оценочных и дескриптивных компонентов значения. Исследователи, в том числе Е.М. Вольф и Н.Д. Арутюнова отмечают, что связь между дескриптивными и оценочными значениями наиболее четко и очевидно проявляется в системе прилагательных, для которых основу составляет признаковая семантика [9; 53].

Так, например, признаковая семантика прилагательного живая (бабенка) — «полная жизненных сил, подвижная» [210 / 1, с. 481]:

— Глянется она тебе?

— Да ничего вроде... — Кондрат сел опять к столу. — Живая вроде бабенка [280, с. 35].

В приведенном из текста примере очевидно объективное положительное оценочное значение, так как энергичность, расторопность, домовитость всегда приветствовались в русской культуре. Что касается субъективной оценки, то, например, внешние данные не могут иметь объективной оценки. Это демонстрирует пример из киноповести В.М. Шукшина «Калина красная», где главный герой, готовясь к встрече с Любой, выражает косвенную похвалу:

— Ах ты, лапушка ты моя! Любушка-голубушка... Оладушек ты мой сибирский! Я хоть отъемся около тебя... Хоть волосы отрастут. Дорогуша ты моя сдобная! [280, с. 307].

Субъективное значение положительной оценки достигается следующими языковыми средствами: развернутой метафорой (оладушек ты мой сибирский, дорогуша ты моя сдобная), деминутивными суффиксами (лапушка, Любушка-голубушка), повторами (ты моя, хоть), риторическими фигурами: обращением и восклицанием, неполными предложениями, синтаксическим параллелизмом с именным предикатом.

Субъективность — основной постулат человеческого фактора в языке: «Эмоциональные переживания отличаются исключительной субъективностью, <...> то есть удовольствие, желание, гнев имеются в мире лишь постольку, поскольку в нем есть существа-субъекты» [46, с. 31]. Субъективное значение отрицательной оценки также отражает жизненную позицию отдельного человека или определенной группы людей, которая сформировалась в результате какого-либо личного опыта, какой-либо деятельности, влияния окружающих:

Егор повернулся и пошел обратно. Слышал, как сзади кто-то было двинулся за ним, наверно Коля, но его остановили:

— Да брось ты его! Дерьма-то еще. Фраер городской! Мы его где-нибудь в другом месте прищучим [280, с. 352].

Данный пример демонстрирует, какими языковыми средствами достигается субъективная отрицательная оценочность: императивной конструкцией (Да брось ты его!), просторечной лексикой (прищучим), бранной лексикой (дерьмо), жаргонной лексикой и инверсией (фраер городской).

Чаще всего в рассказах В.М. Шукшина наблюдаем порицание поступков, выходящих за рамки общепринятой нормы поведения, порицание пороков: пьянства: — Вот, пожалуйста, коньяк сидит дует! — брезгливо сказал командировочный. — Он до Новосибирска не доедет. И эта — тоже... куда с таким пьянчугой поехала! На курорт! [280, с. 246], лени: — Лодыри вы. Светлые. Вы ведь как нонче: ему, подлецу, за ездку рупь двадцать кладут — можно четыре рубля в день заробить, а он две ездки сделает и коней выпрягает. А сам — хоть об лоб поросей бей — здоровый... [Там же. С. 25], неискренности: Иван Фёдорыч... Ломаете дурака, Иван Фёдорович, а не пойму — зачем? [Там же. С. 255].

Реже порицается внешний вид, безвкусица, бедность: На жену Анатолия шляпа произвела сильное впечатление: она стала квакать (смеяться) и проявлять признаки тупого психоза. — Ой, умру! — сказала она с трудом; — Да всё равно, всё равно!.. загорячилась женщина. Поймите вы это, ради бога! Неужели трудно поставить какую-нибудь тахту вместо купеческой кровати, повесить на стенку три-четыре хорошие репродукции, на стол какую-нибудь современную вазу... [279, с. 95]. Ещё реже встречается самопорицание: Да что ж я за урод такой!... Что я жить-то не умею? К чертям собачьим! [280, с. 353].

Формирование оценочных высказываний складывается под влиянием нескольких факторов: жизненной позиции субъекта оценки, ценностной установки, его психологического состояния и др. Так как эмоция, оценка, экспрессия чужды слову языка и рождаются только в процессе его живого употребления в конкретном высказывании, значение слова само по себе (без отнесения к реальной действительности) внеэмоционально. Есть слова, которые специально означают эмоции, оценки: «радость», «скорбь», «прекрасный», «веселый», «грустный» и т. п. Но и эти значения так же нейтральны, как и все прочие. Экспрессивную окраску они получают только в высказывании, и эта окраска независима от их значения, отдельно, отвлеченно взятого [23, с. 281].

Оценочность в лингвистике определяют как «заложенную в слове положительную или отрицательную характеристику человека, предмета, явления, а эмоциональность — как отраженное и закрепленное в семантике слова отношение, чувство говорящего к объекту речи» [262, с. 64]. «Механизм эмоционализации коммуникативных единиц языка работает на обоих уровнях — языковом и речевом», — пишет В.И. Шаховский [268, с. 14].

Что касается частотности и способа выражения положительной / отрицательной реакции говорящего на поступки и качества личности собеседника, то здесь можно привести следующие статистические данные: в проанализированных текстах отмечено 86% высказываний, содержащих порицание, и только 14% высказываний, содержащих похвалу.

Через номинацию различных отклонений от нормы язык опосредствованно представляет систему нравственных, этических, эстетических норм. В область оценочного именования попадают сферы жизни человека, аспекты его бытия. Так, в рассказах В.М. Шукшина в сферу оценки прежде всего попадают:

1) интеллектуальные способности человека, его образованность (38%). Умный и образованный человек входит в систему норм социальной жизни, недостаток ума и образования получает, соответственно, отрицательную оценку, сопровождающуюся отрицательными эмоциональными реакциями на разную степень «недостаточности» интеллектуальных способностей и образования (пень дремучий, дикари, отсталый, умник (с иронией), Менделеев нашёлся, бестолочь, глупая башка...);

2) поведение человека, проявляющее его отношение к труду, собственности, окружающим людям (36%): — Тебе, паразит, жалко сапоги замарать, а я должон каждую весну плетень починять?! [278, с. 185]; — Я честно работаю, а ты разбойник. — Он работает! — Гринька сердито плюнул в огонь. — Конь тоже работает. Только пользы ему от этого нету, коню-то [277, с. 87]; — Ты вот смотришь и думаешь, что он правда плотник, а я, когда глянул, сразу вижу: никакой он не плотник. Он даже топор правильно держать не умеет [278, с. 163]; — Лодыри... Эх... работники... Позорно ему на свинарнике работать! А мясо не позорно исть? [Там же. С. 317]. Труд — основа социальной жизни, поэтому положительное отношение к труду — норма социальной жизни (особенно для деревенских жителей — героев шукшинских рассказов). В отношении к собственности нормой является бережное, расчетливое отношение, скупость и расточительство оцениваются отрицательно. Широкий спектр отрицательных оценочных имен получают «аномальные» в системе нравственных норм пристрастия человека, такими аномалиями являются, как показывает анализ, склонность к пьянству, жадность, скупость, невоспитанность, бахвальство и т. д. (пьяница, ворюга, дармоеды, куркуль, крохоборы, прохвост, ксплотатор, скупердяй, хвастунишка);

3) речь как проявление внутреннего мира человека (20%). Герои рассказов В.М. Шукшина внимательны к речи собеседника, так как через нее выявляются многие сущностные черты. Наиболее существенными критериями, выявляемыми в системе оценочных имен, представляются содержательность речи, то есть ее информационная насыщенность; правдивость речи; скромность говорящего; уважение к собеседнику (чирий тебе на язык!, трепач, трепло, остряк, брехун, демагог-кляузник, типичный демагог, балаболки): — Трепесся много, — сказал Федор. — Как сорока на колу. У вас все в роду трепачи были. Балаболки [278, с. 244]; — Ты привык языком-то, как оглоблей ломить... [Там же. С. 405]; — Давай — матерись. Полайся — она, глядишь, пройдет, тоска-то. Ты лаяться-то мастер [Там же. С. 538].

4) физические данные, внешний вид (около 6%). Внешность человека оценивается как со стороны врожденных признаков, так и со стороны социальных, поведенческих. Нормы в данном случае связаны с эстетическими и социальными характеристиками (крепкое телосложение, опрятность). Отрицательно оценивается отклонение от нормы (худоба или полнота свидетельствуют о слабом здоровье или малоподвижном образе жизни, низкой социальной активности). Аккуратность (опрятность, чистота) — аспект и эстетической и социальной оценки (домовитая, крепкий, богатырь, здоровенный дьяволёнок, очень красивый, длинненький, сильные, урод, баба-яга, дура толстая, столб, верста коломенская): — Хорошая девушка? — Как тебе сказать?.. Домовитая. Хозяйка будет хорошая [Там же. С. 412]; — Очень ка-ка-к-красивый. На сцене, наверно, выступаешь? [280, с. 416]; — Лоб-то у него какой! Учитель, наверно будет [277, с. 223].

По мнению Н.Д. Арутюновой и Е. М Вольф [13; 53], основная сфера значений, которую обычно относят к оценочным, связана с признаком «хорошо»/«плохо».

Доминирующим в значении «плохой» является просторечное бранное слово гад (39 употреблений), в значении «хороший» — слово молодец (32 употребления), в значении «умный» — само слово умная/ый (24 употребления), в значении «глупый» — дурак / дура (30 употреблений), в значении «красивый» — слова красавица / богатырь (9 употреблении), в значении «непривлекательный» — слова недоносок (7 употреблений) / корова (11 употреблений), в значении «болтливый» — слово трепач (9 употреблений), в значении «молчаливый» доминирующее слово не выявлено. Анализ частотности употребления данных лексических единиц позволяет сделать следующий вывод: во-первых, слова с отрицательной семантикой наиболее употребимы, во-вторых, для порицания чаще используются слова, относящиеся к просторечной лексике. Это еще раз подтверждает мысль о том, что данный лексический пласт, отличаясь большой языковой выразительностью, эмоциональностью, позволяет ярче характеризовать поведение человека, его отношение к окружающей действительности.

Следует отметить, что антонимичность коммуникативных стратегий похвалы и порицания может выражаться внутрисловной антонимией — энантиосемией. Внешним, формальным выражением здесь являются не корневые или аффиксальные морфемы, а сами контексты употребления слова в его полярных значениях [154, с. 13].

Анализ лексического материала показал, что такое языковое явление, как речевая энантиосемия, чаще встречается в высказываниях, содержащих порицание. Она проявляется в слове благодаря экспрессивной иронической интонации. Как отмечает Е.А. Земская, использование инвертированных оценок, придающих порицанию иронический, язвительный характер, характерно для русской разговорной речи [98]. Например: герой-любовник (о человеке, не пользующимся популярностью у противоположного пола), культурный нашелся (о некультурном человеке), шибко умная (о недалеком человеке, или человеке, совершающем глупые поступки), вот он красавец (о человеке с непривлекательной внешностью), я вас всех уважаю, черти драные (о дорогих, близких людях), богач! (о человеке без финансового состояния), храбрец (о человеке, не отличающимся смелостью), подарок (о человеке, который создает много проблем).

Итак, для выражения порицания как негативной оценки адресант использует гораздо больше способов и языковых средств выражения. Сопоставление коммуникативных стратегий похвалы и порицания подтверждает тезис о том, что развитие семантики стимулируют в первую очередь аномальные явления [11, с. 11].