На правах рекламы:

• Купить арматуру по низкой цене в Йошкар-Оле . Ни одна стройка не обходится без материалов металлопроката. Но области применения таких изделий намного шире – металлопрокат в Йошкар-Оле используют в энергетической, газовой, нефтяной промышленности, а также в машиностроении, ЖКХ. Металлопрокат представляет собой изделия из металла, которые изготавливаются на специальных станах методами горячей, теплой, холодной прокатки стальных заготовок.

1.2. Филологический аспект типологизации как общетеоретическое условие лингвопоэтической типологии

Филологический аспект рассмотрения проблемы типологического описания объектов (текстов рассказов В.М. Шукшина) опирается на интеграцию гуманитарно-философского, языковедческого, лингвостилистического, структурно-семиотического, текстологического и литературоведческого подходов. Безусловно, филологический взгляд на типологию изначально имеет под собой лингвистическую базу, в центре внимания которой находится проблема систематизации языков. Последовательность описания подходов продиктована логикой проводимого исследования. Гуманитарно-философское и языковедческое направление формируют общеметодологическую сторону типологизации, лингвостилистическое, структурно-семиотическое направления характеризуют собственно филологический вектор рассматриваемой проблемы, текстологический и литературоведческий взгляды служат вспомогательным фактором в описании художественных текстов как типологизируемых объектов.

Гуманитарно-философский подход предлагает целый спектр позиций, освещающих теоретическую сторону нашего вопроса. Безусловно, главнейшим представляется определение «типологии» как «научного метода, основа которого — расчленение систем объектов и их группировка с помощью обобщенной модели или типа; типология используется в целях сравнительного изучения существующих связей, функций, отношений, уровней организации объектов» [Огурцов: 2001, с. 70]. Сугубо теоретический взгляд, заявленный А.П. Огурцовым, позволяет наметить два вектора определения типологии: 1) метод научного познания, в основе которого лежит расчленение систем объектов и их группировка с помощью типа, то есть обобщенной, идеализированной модели; 2) результат типологического описания и сопоставления объектов. В позиции ученого чрезвычайно важным представляется указание процедур, раскрывающих суть типологического описания: отобразить строение исследуемых систем, выявить их закономерности, произвести сопоставление.

В.И. Плотников расценивает типологию как одну из основных категорий типологического подхода, характеризующегося как «совокупность методологических процедур и соответствующих им мыслительных форм, ориентированных на понимание сложных явлений в их структурной самодостаточности, в их становлении и обособлении по отношению к гетерогенной среде» [Плотников: 1998, с. 930]. Указанный подход предполагает аналитическое расщепление формальной целостности знания и последующий концептуальный синтез его наиболее устойчивых составных частей и внутренних связей в единство нового рода, точнее в «содержательную» целостность. Актуализируя целевую установку типологии, состоящую «не в копировании наличного бытия как такового, а в понимании такой упорядоченности человеческого бытия, которая была бы соразмерной и гармонизированной как во внешнем плане, так и во внутреннем времени и пространстве» [Плотников: 1998, с. 933], ученый выдвигает вопрос о механизме формирования того или иного типа объекта.

Таким образом, ключевым моментом типологизации в рамках гуманитарно-философского направления выступает положение о сопоставительном изучении структуры и функционирования объектов, объединенных некоторым набором релевантных признаков. Особой акцентировки заслуживает выдвижение задач, которые призвана решить типология: с одной стороны, выявить изоморфизм изучаемого объекта, то есть установить совокупность свойств, присущих всем анализируемым объектам; с другой стороны, определить алломорфизм объектов — совокупность свойств, присущих лишь некоторому классу объектов. Характеристика свойств и процедур типологизации детерминирует введение в описание объектов принципа системности, «ориентирующего исследование на раскрытие целостности объекта, на выявление многообразных типов связей сложного объекта и сведение их в единую теоретическую картину» [Кохановский: 1999, с. 277]. Системный подход, считает Г.И. Рузавин [1999], основывается на необходимости поиска механизма, осуществляющего взаимодействие между элементами системы. Именно специфическое взаимодействие приводит к возникновению новых системных свойств. Существенными для типологического исследования являются принципы целостности и структурности. Первый означает несводимость свойств элементов системы к сумме свойств, составляющих ее элементов; зависимость каждого элемента, свойства и отношения от его места и функции внутри системы. По мнению Б.Г. Юдина, целостность — это «внутреннее единство, связанность, качественная определенность и выделенность объекта, его обособленность от всего того, что его окружает» [1986, с. 79]. Принцип структурности предусматривает описание системы через установление ее структуры, то есть сети связей и отношений элементов системы, обусловленность поведения системы свойствами ее составляющих.

Второе основополагающее направление типологических изысканий связано с идеями отечественного и западного языкознания. Современная лингвистическая типология на сегодняшний момент представлена достаточно большим числом концепций: структурная типология языков (см.: [Bazell: 1958; Гак: 1977; Милевский: 1963; Ревзин: 1963; Рождественский: 1969; Солнцев: 1985; Успенский: 1962; Hartmann: 1956; Якобсон: 1963]); семантическая типология (см.: [Городецкий: 1969; Звегинцев: 1963]); контрастивный анализ языков (см.: [Бабенко: 2000; Гак: 1978; Джеймс: 1989; Косериу: 1989; Скаличка: 1989; Швейцер: 1993; Ярцева: 1981]). Каждая концепция имеет свой набор понятий, исходных положений и даже проблем. Однако методологические процедуры и приемы, используемые в той или иной теории, позволяют выявить возможные механизмы и направления типологического процесса. Не вызывает сомнения тот факт, что в основе представленных позиций лежит идея сопоставления языков.

Наблюдаемое в последнее время формирование системной типологии языков посредством синтезирования частных научных направлений, сопряженных с методологическими законами и положениями философии, как нам кажется, постулирует чрезвычайно важную в современном гуманитарном знании концепцию создания целостной многоуровневой типологии, идею которой мы пытаемся представить в настоящем исследовании. В качестве довода приведем точку зрения Г.П. Мельникова: «цель систематизации заключается в представлении множества известных типологических концепций в виде системы взаимодополнительных подходов, синтезировании их опыта и, в конечном счете, вскрытии механизма согласования характеристик известных языковых типов со спецификой их функций и условий функционирования» [Мельников: 2003, с. 23]. Рассуждения исследователя убеждают нас в правомерности применения описанных процедур к любому типологизируемому объекту, в том числе и к художественному тексту. Результаты сопоставления такого рода дают основу для построения многоуровневой типологической классификации объектов, позволяют выявить истинный объем и характер их сходств и различий.

Сущность требований, формирующих базу типологического исследования в гуманитарно-философском и языковедческом направлениях, определяется понятийно-методологическим аппаратом. В соответствии с выдвинутыми в работе задачами для нас принципиальное значение имеют понятия «типология», «классификация», «тип», «модель», формирующие терминологическую базу исследования.

На фоне отмечающихся в последнее время разночтений в трактовке понятия «типология» [Климов: 1983; Мельников: 2003], думается, имеет смысл обратиться к его широкому определению: «типология — выявление и упорядочение различных типов существования объектов» [Гак: 1977, с. 230]. «Структурная типология», идеи которой составляют фундамент вырабатываемой нами концепции лингвопоэтической типологии, рассматривается как «систематизация, инвентаризация явлений разных языков по структурным признакам (то есть признакам, существенным с точки зрения структуры данного языка)» [Успенский: 1962, с. 6]. Гибкость определения состоит в том, что данным процедурам может быть подвергнут любой типологизируемый объект. Опираясь на мнение Б.А. Успенского, считаем необходимым учесть следующие моменты: 1) теоретически типология опирается на понимание объекта как системы с обязательным вычленением системообразующих связей, с построением представления о структурных уровнях объекта; 2) типология — это одно из главных средств объяснения объекта и создания его теории.

Особой остротой в работах ученых отличается постановка проблемы методологической субординации¹ «типологии» и «классификации». В своих рассуждениях попытаемся оттолкнуться от общенаучного взгляда на проблему, ибо от того, насколько четко мы сможем провести границу между данными понятиями, зависит ответ на вопрос: почему в работе проводится именно идея типологизации текстов малой прозы В.М. Шукшина, а отнюдь не их классификация.

Неоднозначность термина «классификация» складывается из: 1) процедуры построения классификации [Субботин: 2001; Якушкин: 1973], 2) процедуры ее использования [Розова: 1986]. В связи с целью и задачами, поставленными в работе, считаем необходимым рассмотреть соотношение процедуры классификации с типологизацией, классификацию как результат с типологией.

В работах Ю.А. Шрейдера [1973], Б.В. Якушкина [1973] процедура «классифицирования» функционально напоминает типологизацию, в ней просматривается ориентация на приведение некоторой предметной области в систему, установление отношений родства между объектами, группировку их в особые классы. Основополагающим в данной операции, как считает А.П. Огурцов, «выступает создание иерархической системы классов и их подклассов на основе некоторых признаков, как присущих объектам, так и не свойственных им» [2001, с. 70]. Указанный принцип приводит к тому, что классифицируемые предметы создают стройную, развернутую систему, и каждый член классификации получает в этой системе свое постоянное и устойчивое место [Розова: 1986; Строгович: 1949]. Классификация как результат, по мнению Б.В. Якушкина, «есть система соподчиненных понятий (классов объектов) какой-либо области знания и деятельности человека, часто представляемая в виде различных по форме схем и используемая как средство для установления связей между этими понятиями или классами объектов» [1973, с. 269]. Схема классификации имеет вид строго структурированного дерева с обязательной связью между горизонтальными и вертикальными рядами. Корень дерева обозначает самое общее понятие, иерархически выстраиваемые ячейки — носители частных понятий. Однако нельзя оставить без внимания и иную точку зрения. Например, С.С. Розова утверждает, что не любая классификация есть реализация системного способа репрезентации действительности: «классифицируемые объекты отнюдь не обязательно должны взаимодействовать <...>, это просто некоторое множество, которое нам надо разбить на подмножества» [1986, с. 197]. Следовательно, классификация не всегда может и должна отражать целостную картину изучаемых объектов.

Принципиальное различие между типологизированием и классифицированием коренится и в целевых установках. Классифицирование «должно представить в надежном и удобном для обозрения и распознавания виде всю область исследуемых объектов, дать максимально полную информацию о них» [Субботин: 2001, с. 255]. Типологизация направлена на сравнительное изучение существенных признаков, связей, функций, уровней организации объектов, как сосуществующих, так и разделенных во времени; перед ней стоит задача упорядоченного описания разнородных явлений и объяснения их множества. В классифицировании объектов открытым остается вопрос об основании классификации. Анализ вышеперечисленных работ указывает на отсутствие единых требований к понятию. Например, С.С. Розова отмечает, что все существенные характеристики классификации связаны с особенностями ее основания, результат проведенных наблюдений свидетельствует о существовании «некоторого значения основания классификации», неясность «значения» приводит к весьма показательному факту: параметрами классификации зачастую выступают разнородные признаки. К сожалению, не вносит ясности предлагаемое исследователем определение основания классификации как «технического устройства», которое предназначено для многократного увеличения эффекта «"классифицирующей" деятельности человека», далее отмечается, что «основание есть закономерности, связывающие различные свойства объектов» [Розова: 1986, с. 20]. С точки зрения А.П. Огурцова и В.И. Плотникова, основанием для типологического описания объектов служат их структурные свойства. Зачастую типология может менять, разрушать изначально данную систему объектов посредством применения методологических процедур расщепления их формальной целостности с дальнейшей группировкой на основе единства структурных качеств. Типология как результат может быть представлена в виде схемы или модели, что свидетельствует о внешнем совпадении с классификацией. Однако ей свойственно непременное целостное воспроизведение исследуемой области, в то время как классификация представляет собой лишь сортировку объектов на основе какого-либо признака, вспомогательную операцию в русле типологического процесса.

Итак, в силу перечисленных свойств, которыми наделена классификация, считаем возможным ее применение в качестве «внутренней операции» [Городецкий: 1969], ориентированной на выделение подтипов внутри описываемого типа. Основанием выделения подтипа, как нам кажется, должно стать трансформирование² структурных свойств типа.

Обоснованность типологического описания внутрижанрового многообразия текстов малой прозы В.М. Шукшина кроется в характеристике данных объектов как явления сложного с точки зрения формы и содержания. Каждая разновидность рассказа являет собой самостоятельный внутрижанровый тип, специфика которого детерминируется особой организацией ХРС, ее возможными модификациями на основе определенного корпуса принципов (эвокации, активности выдвижения и нейтрализации первичных жанровых признаков) и приемов («текст в тексте», «субъектное расслоение речевой сферы рассказчика»). С помощью типологизации как особого методологического средства представляется возможным дать теоретическое объяснение существованию внутрижанрового многообразия текстов, вскрыть механизм создания целостности «материка» малой прозы В.М. Шукшина.

Характеристика «типа» и «модели» актуализируется в работе в связи с уточнением понятия «тип текста» и разработкой понятия «лингвопоэтический тип художественного текста». Среди определений «типа», имеющихся в работах гуманитарно-философского (см.: [Огурцов: 1989а; 2001; Плотников: 1998]) и языковедческого толка (см.: [Гак: 1977; Городецкий: 1969; Мельников: 2003; Рождественский: 1969]), значимыми являются следующие позиции: 1) тип — результат сложной теоретической реконструкции исследуемого множества объектов; своеобразная идеализированная модель, образец аналогично языку-эталону (Ю.В. Рождественский); 2) совокупность признаков, образующих внутреннее устойчивое ядро взаимозависимостей и в этом своем виде становящихся конкретной единицей типологического знания; 3) особое методологическое средство, с помощью которого строится теоретическая модель изучаемых объектов. Нет сомнения, что подобные определения «типа» — свидетельства прямой зависимости от аспекта проводимого исследования³. В связи с разработкой понятия «лингвопоэтический тип художественного текста» считаем необходимым сослаться на выдвинутые позиции, а также на ключевые моменты в интерпретации лингвистами «языкового типа»: в основе каждого языка лежит некоторая базисная схема⁴, у каждого языка есть свой покрой. Отталкиваясь от вышесказанного, в трактовке «типа текста» учтем следующее: 1) тип — репрезентант структуры изучаемого объекта, это некая идеальная (мыслимая) схема устройства объекта; 2) классификация типов должна осуществляться на основе системно связанных типологических закономерностей; 3) для сведения объектов в единый тип необходим параметр типологизации. Следовательно, «тип текста» есть единство содержательных, композиционно-речевых и структурных признаков, общих для определенной группы текстов. «Лингвопоэтический тип художественного текста» представляет собой систему соотношения ключевых признаков жанрового и композиционно-речевого оформления с точки зрения лингвопоэтической значимости. Своей лингвопоэтической стороной тип нацелен на реализацию эстетической функции конструируемой в нем действительности (отражение авторского видения), ее риторической направленности на читателя. «Лингвопоэтический тип художественного текста» имеет целью раскрытие тех закономерностей ХРС, которые обусловливают появление смысла, ибо художественный текст — «сложно построенный смысл, все его элементы суть элементы смысловые» [Лотман: 1970, с. 19].

При характеристике типа текста обнаруживается его тесная связь с понятием «модель». Принцип моделирования имеет целью создание реального или мысленного устройства (модели), воспроизводящего, имитирующего своим поведением (обычно в упрощенном виде) поведение какого-либо другого устройства (оригинала) с определенными целями. Любое устройство, как известно, представляет собой структурное образование, именно поэтому в теории моделирования модель характеризуется в качестве некоего семиотического аналога структуры (выделено нами. — Г.К.), заложенного в природе естественного языка. В доказательство приведем точки зрения ряда исследователей: «в наиболее точном смысле модель следует понимать как теорию структуры языка, или более узко — механизм функционирования языка» [Засорина: 1974, с. 257]; «модель — своеобразный прообраз некоторых масштабных структур» [Вартофский: 1988, с. 123]. Таким образом, методологическая ценность модели состоит, во-первых, в ее абстрактности, во-вторых, в способности имитировать структурные свойства объектов. В основании модели, как считает А.Ф. Лосев, находится определение исходного, организующего элемента. Именно он является «принципом конструирования упорядоченной последовательности языковых элементов» [Лосев: 1968, с. 23]. Он «ведет к установлению кортежа элементов, осуществлению возможности разбиения исходного множества на подмножества, перенесению данной структуры с одного субстрата (материала) на другой с необходимой для этого организацией нового субстрата» [Лосев: 1968, с. 23—35]. Это означает соответствие организации материала модели и моделируемого объекта. Этапы модельного построения определяются сущностью языковой модели как структуры, перенесенной с «одного субстрата на другой» и воплощенной «в нем реально-жизненно и технически точно» [Лосев: 1968, с. 28].

Тип представляется понятием более широким, формирующимся с учетом не только структурных, но и содержательных признаков (о чем говорилось выше). Выявление того или иного типа исследуемого объекта с позиции структуры возможно на основе процедуры моделирования. Полученная в результате этого модель позволит проанализировать структуру объекта, элементный состав, механизм работы его составляющих.

Подобный взгляд на модель свидетельствует об адекватности применения данного понятия в процессе создания концепции лингвопоэтической типологии текстов малой прозы В.М. Шукшина. Именно инструментальная функция модели ставится на первое место в таком исследовании, что позволяет осознавать преднамеренно создаваемые конструкции не просто промежуточными сущностями, а специфическими «вычислительными устройствами», «высоко специализированными частями нашего технического оснащения», «экспериментальными зондами», «технологическими средствами для концептуального исследования», с помощью которых познаются реальные объекты [Вартофский: 1988; Лукашевич: 1983; Штофф: 1963; 1966; 1978 и др.].

Моделирование ХРС направлено на репрезентацию комплекса признаков, характеризующих лингвопоэтические типы текстов рассказов Шукшина как устройство с определенным положением и соотношением структурных частей. Данные признаки формируют структурный каркас типа. Модель ХРС позволяет вскрыть механизм работы и функционирования составляющих речевой композиции внутри типа, выявить зависимость данных характеристик от особенности жанровой специфики рассказа. Каждый тип предполагает свою модель ХРС с набором определенных признаков. Внутритиповые структурные трансформации демонстрируются возможными модификациями моделей. Существование той или иной модели ХРС проливает свет на категорию «образ автора» как базовую в описании внутрижанрового многообразия текстов писателя.

Принципы типологического анализа объектов, предлагаемые теорией языка, формируют общенаучную базу типологического описания текстов малой прозы. Методологически важными для исследования представляются следующие рекомендации [Agassiz: 1962; Виноградов: 1973; Ломтев: 1965], отражающие общую схему типологического процесса 1) установить цель типологического исследования; 2) произвести выбор объектов типологизирования; 3) выявить способы и параметры построения типологических классификаций; 4) обнаружить набор ключевых типологических признаков; 5) выявить совокупность свойств, присущих всей группе типологизируемых объектов; 6) установить свойства, определяющие отдельную группу объектов; 7) дать внутреннюю характеристику каждой группы (типа) с позиции того, как создается отдельность, целостность типа, а также со стороны проявления типового единообразия в индивидуальном многообразии объектов, входящих в один класс. Универсальность подобных рекомендаций не вызывает сомнений, они могут быть применены в процедуре типологизации любого объекта.

Типологическое описание сопровождается такими приемами, как сравнение, сопоставление и отождествление. Зачастую смешение двух первых понятий проводит к деформации самого процесса⁵. Концептуальный смысл в этом отношении приобретает позиция В.А. Виноградова, указывающего на четкое различие приемов: «в самой технике применения они (приемы) могут совпадать, "выходы" сравнительного и сопоставительного анализов разные: первый ориентирован на обнаружение подобного, второй — на обнаружение различного» [Виноградов: 1973, с. 229]. В применении к исследованию ХРС текстов данные приемы могут быть использованы при выделении общетипологических (прием сравнения) и специфических (прием сопоставления) признаков.

Лингвостилистика и теория текста как составляющие филологического подхода обнаруживают спектр продуктивных идей в области типологического описания любого текста, в том числе и художественного. Чрезвычайная важность анализируемых работ видится в специфике выдвигаемых позиций и описании типологических подходов к тексту. Анализ работ наглядно свидетельствует о том, что проблема типологизации на сегодняшний момент является одной из ключевых, продиктованных стремлением обозначить изучаемый объект с точки зрения целостности.

Идеи лингвостилистики в области типологического описания текста сводятся к поиску доминантных типологических признаков. Функциональная типология текстов, созданная на основе описания разных стилевых черт и корпуса экстралингвистических факторов⁶ [Абелян, Ким: 1981; Белянин, Сорокин: 1983], позволила выделить научные, научно-популярные, газетные, официально-деловые и разговорные тексты [Васильева: 1983; 1989; Кожина: 1982; Сиротинина: 1974]. Однако попытка унифицировать художественный текст, подвести его под общий ранжир типологического признака, по мнению М.Б. Храпченко, потерпела неудачу, ибо специфика данного явления, кроется во многоуровневости, познавательной и эстетической полифункциональности: «в анализе художественного текста <...> обычно учитывали и сейчас учитывают лишь коммуникативную функцию языка, в то время как вместе с ней в художественном тексте находит свое рельефное выражение и выполняет главенствующую роль эстетическая функция языка» [Храпченко: 1985, с. 6].

Немаловажное значение в рамках проводимого исследования приобретает функционально-стилевая типология текстов [Матвеева: 1990; Тураев: 1986; Чернухина: 1977], созданная с учетом определенным образом соотнесенных текстовых категорий⁷. Критерием выделения категорий является общность семантической функции взаимодействующих языковых элементов. Принцип отбора текстовых категорий, по мнению Т.В. Матвеевой, детерминируется намерением автора определить такой состав, который бы отражал триаду составляющих коммуникативного акта (адресант — предмет речи — адресат), и, соответственно, комплекс трех информационных программ (оценочной, рациональной, прагматической).

Особое место в ряду лингвистических работ, затрагивающих проблемы типологизации, занимает «Поэтика» Ц. Тодорова, а именно та ее часть, которая посвящена анализу языковых регистров. Одной из ведущих категорий, позволяющих выявить целый ряд регистров, признается возможная отсылка к некоторому предшествующему тексту [Тодоров: 1975, с. 58], на основании чего выделяются такие типы текста, как моновалентный и поливалентный⁸. «Моновалентный текст следует мыслить как некий идеальный случай, не вызывающий у читателя никаких сколько-нибудь определенных ассоциаций с предшествующими ему способами построения высказываний, а текст, который в большей или меньшей степени рассчитан на такие ассоциации, назовем поливалентным» [Тодоров: 1975, с. 58]. Особое внимание Ц. Тодоров уделяет второму типу текста, выделяет две разновидности поливалентности 1) основанную на литературных ассоциациях, художественное произведение создается как параллель и как противопоставление некоторому образцу (межтекстовая поливалентность); 2) основанную не на представлении в сознании читателя конкретного другого текста, а на использовании безмятежного множества стилистических и других свойств текста. Данная классификация выдвигает достаточно продуктивные идеи в области формирования теоретико-методологической базы для анализа синкретических форм повествования.

Коммуникативная ориентация современной стилистики отражает три тесно взаимосвязанных направления: стилистику языка, стилистику речи, стилистику текста. Характер их взаимосвязи видится В.В. Одинцову как некая иерархия: «развитие стилистики языка, интенсивное изучение стилей языка, выразительных возможностей языковых средств вплотную подвело и одновременно послужило базой для постановки проблем стилистики речи, заставило лингвистов обратиться к структуре текста» [Одинцов: 1980, с. 28]. Предлагаемая лингвистом методологическая программа исследования словесно стилистических структур речевого произведения намечает подходы к его типологической репрезентации: «перед говорящим, пишущим стоит цель: наиболее адекватно <...>, полно, удачно передать содержание, построить текст; стилистика должна помочь ему в этом <...>, должна указать строительный материал, дать типовые архитектонические схемы, способы и приемы организации материала; но для этого стилистика должна уже иметь соответствующий набор их, описание и классификации этих типовых схем, способов и приемов» [Одинцов: 1980, с. 34]. В рамках коммуникативной стилистики предлагаемая установка получила свое дальнейшее развитие и предстала как коммуникативно-стратегическая концепция автора (см.: [Арнольд: 1999; Болотнова: 2001; Каракчиева: 2000]), на основании которой могут быть выявлены и описаны целостные типы текстов как словесно-художественные структуры. В рамках коммуникативно-деятельностного подхода стратегия автора, будучи одной из сторон проявления лингвопоэтической значимости художественного текста, может быть предложена в качестве одного из уровней типологической репрезентации текстов.

Проблемы методологии лингвостилистического описания, поднимаемые стилистикой художественного текста, дают нам ряд важных теоретических положений [Горелик: 1989; Ефимов: 1961; Левин: 1998; Тарасов: 1976; Фоменко: 2006] и практических результатов [Некрасова: 1985]. Опыт лингвостилистической типологии текста, представленный Е.А. Некрасовой, показателен с позиции методологии описания типологического процесса. Идея выдвижения языкового приема⁹ в качестве основы типологизации поэтических текстов представляется не только универсальной, но и, в известной мере, перспективной, что подтверждается важным доводом автора: «основой методологического подхода явилось исследование способов сопряжения избранного художественного приема с ведущими структурными характеристиками текста» [1985, с. 41]. Важность применения понятия «поэтический прием» в анализе художественного текста подтверждается и результатами нашего исследования [Деминова, Кукуева, Чувакин: 2000]. Специфика и технология применения приема, описанные в названных работах, дают возможность говорить о релевантности использования понятия на одном из уровней типологизации текстов малой прозы Шукшина.

Лингвистика текста и текстология, характеризуемые влиянием пограничных исследований (литературоведения, поэтики, психологии, философии, эстетики, герменевтики), ориентируют ученых на рассмотрение текста с учетом нескольких научных парадигм¹⁰. Наибольшей продуктивностью отличаются исследования по тексту, выполненные на стыке нескольких направлений (см.: [Арнольд: 1999; Бабенко: 2004; Баранов: 1993; Богин: 1986; 1989; Жинкин: 1982; Лотман: 1992—1999; Москальская: 1981; Реферовская: 1983 и др.]).

Исследовательский интерес концепций¹¹ фокусируется на определении «текста», его границ, закономерностях строения, признаках, а также центральной категории, характеризующей его с позиции целостности. Предлагаются разные пути решения намеченных задач: от поиска некой текстовой доминанты [Выготский: 1968], на основании которой могут быть описаны все «варианты» текста, до идей моделирования [Горский: 1985], нацеленных на раскрытие глубинных закономерностей организации структуры текста. Каждое направление предлагает свой путь решения проблемы, репрезентирует определенный набор признаков, критериев, готовых стать основанием типологической классификации текстов. Так, положение о доминанте, некогда высказанное Л.С. Выготским¹², впоследствии позволило В.П. Белянину [1988] осуществить попытку создания разноаспектной психолингвистической типологии текстов, где в качестве доминанты выдвинуты: тематический набор объектов описания и сюжетные построения. Результатом типологизирования послужили несколько типов текстов с условным наименованием: светлый, активный, простой, жестокий, антисоциальный и др. Данная типология отличается, с одной стороны, скрупулезностью рассмотрения каждого типа с точки зрения семантики, структурной и языковой системности, с другой — автономностью описания типов, размытостью определения ключевого признака, на основании которого тексты относились бы к разряду художественных.

Другой аспект типологизации текстов в рамках психолингвистического направления демонстрируется работой Н.И. Жинкина [1982]. Введенное им типологически значимое понятие «замысел создателя» имеет точки соприкосновения со ставшей традиционной теорией «образа автора» В.В. Виноградова и «стратегической программой автора», предложенной коммуникативной стилистикой текста. Детерминируя структурные свойства текста, его осмысленность категорией авторского замысла, автор, по сути, подводит нас к идее риторической природы текста, играющей особую роль в формировании рассказов Шукшина.

Реальное положение дел в современной лингвистической парадигме намечает новые подходы к типологии и категориям текста. Исследования последних лет характеризуют текст как динамическое образование [Дымарский: 1999; Кибрик: 1997; Мышкина: 1991]. В работах А.А. Чувакина [1999; 2004] представлена попытка выяснения сущности текста посредством общефилологического взгляда на проблему. Определение текста, излагаемое в размышлениях автора, представляет собой концепцию, обобщившую множество ранее представленных подходов: «текст — коммуникативно направленный и прагматически значимый сложный знак лингвистической природы, репрезентирующий участников коммуникативного акта в текстовой личности Homo Loquens, обладающий признаками эвокативности и ситуативности, механизм существования которого базируется на возможностях его коммуникативной трансформируемости» [2004, с. 422]. Признак трансформируемости, проистекающий из фактора жизнедеятельности текста в коммуникативном пространстве, формирует еще один возможный аспект типологического описания объекта: создание гнезда родственных текстов на основе их деривационных отношений. «Гнездо» представляет собой рождение на основе исходного текста (первичного) текстов интерпретаций (вторичных) [Бровкина, Волкова, Никонова, Чувакин: 2000]. Текстообразовательная цепь, получаемая в результате этого, детерминирует местоположение каждого текста его эвокационной структурой. Высказанная идея закладывает серьезные теоретические основы для развития методов реконструкции текстов и их атрибуции. В рамках проводимого исследования принципиально значимой видится характеристика признаков текста, подтверждающих его динамическую целостность, а значит, способность к изменениям, взаимодействиям с другими аналогичными объектами; идея мотивационных отношений и деривационного процесса между текстами позволяет выдвинуть предположение о явлении внутрижанровой производности рассказов-сценок и рассказов-анекдотов.

Как результат лингвостилистических рассуждений, сопряженных с деятельностным, коммуникативным, информационно функциональным и когнитивным подходами, мыслится анализ видов текста в работах Л.Г. Бабенко [2004], К. Гаузенблаза [1978], Е.В. Падучевой [1996], И.Б. Руберт [1990], Л.В. Сахарного [1994]. Цель и задачи, поставленные в нашей работе, позволяют остановиться на типологических идеях, демонстрируемых концепциями К. Гаузенблаза и Е.В. Падучевой.

Типология текстов К. Гаузенблаза, созданная с учетом шкалы различий, присущих речевому произведению, и различий, отражающих спектр подходов к действительности, демонстрирует типы текстов с простой/сложной структурой текста (например, речевое произведение содержит один-единственный текст с одним-единственным смыслом; или речевое произведение состоит из одного текста, в который вставлен отрывок из другого речевого произведения); свободные и зависимые речевые произведения, включающие такую разновидность, как речевые произведения (относительно) независимые, «самодостаточные»; или речевые произведения, тесно связанные с ситуацией; непрерывные и прерывные произведения; по степени законченности (текст представляет собой своеобразный вопросник, повторяющиеся элементы в нем скомпонованы заранее). Особого внимания заслуживают речевые произведения, интерпретируемые как а) текст с двояким смыслом, построенный на цитатных вкраплениях; б) диалогический текст, представленный на основе объединения нескольких языковых манифестаций. Вычленение подобных текстов имеет точки соприкосновения с ранее описанной теорией поливалентного (Ц. Тодоров) и полифонического (М. Бахтин) высказывания. Перспективной видится мысль К. Гаузенблаза о вторичном диалоге, функционирующем в рамках диалогического произведения. Автор пишет: «данная форма диалога представляется как случайное (или квазислучайное) совмещение двух различных речевых произведений. В таких случаях два разных текста объединяются так же, как в нормальном диалоге, сплавляясь в единый текст с новым, возникшим в нем смыслом» [1978, с. 67]. Типология К. Гаузенблаза имеет методологическое значение для анализа текстов малой прозы В.М. Шукшина, определяемых как реальные единицы речевого общения.

Задачи типологического описания в концепции Е.В. Падучевой напрямую связаны со спецификой художественной коммуникации, репрезентирующей триаду «автор-текст-читатель» изнутри процесса жизнедеятельности текста. Первостепенную значимость имеют тезисы: 1) целостность структуры и композиция текста обеспечиваются единством стоящего за ним сознания; 2) художественный текст — это речевое произведение, и как таковой он характеризуется своим субъектом речи [Падучева: 1996, с. 200—201]. Таким образом, в акте художественной коммуникации автор оказывается отдаленным от своего высказывания (мысль М.М. Бахтина об авторской высшей «вненаходимости»), произведение демонстрирует аналог говорящего, или образ автора, а точнее повествователя [Там же: с. 202]. Отталкиваясь от специфики субъекта сознания как типологического признака, Е.В. Падучева выделяет три повествовательные формы и их возможные модификации 1) традиционный нарратив (варианты: перволичная и аукториальная формы повествования); 2) свободный косвенный дискурс; 3) лирическая форма, обозначенная как осложнение перволичной.

Рассмотренная типология относится к разряду одноаспектных, однако сама идея репрезентации типов повествования представляется релевантной для разработки концепции лингвопоэтической типологии по нескольким причинам. Используя, по сути дела, «евроцентричные» термины, Е.В. Падучева предлагает типологию, во многом пересекающуюся с теоретическими размышлениями В.В. Виноградова о композиционно-речевых категориях литературы и об их тесной связи с конструированием «художественно-языкового сознания» образа говорящего или пишущего [Виноградов: 1980]. Данная типология органично взаимодополняется теорией типов изложения, выделяемых стилистами [Брандес: 1983; Кухаренко: 1988], классификацией типов повествования, обозначенной в теории языка художественной литературы [Кожевникова: 1994]¹³. Целевая установка концепции свидетельствует о ее лингвопоэтической сущности, заключенной в определении эстетически значимых параметров использования языковых элементов в структуре текста: «выявить те аспекты текста, которые имеют смысл для читателя» [Падучева: 1996, с. 196]. Таким образом, идеи Е.В. Падучевой расцениваются нами как один из факторов общефилологического фундамента в анализе текстов Шукшина.

Проблема типологии в рамках структурно-семиотического подхода предстает как методологически важная для научного знания в целом¹⁴. На фоне глобального понимания типологии высвечивается вектор типологического описания текста как динамической единицы, служащей целям передачи информации. Первостепенное значение в данной процедуре, как считает Ю.М. Лотман, имеет критерий расслоения субъекта в акте коммуникации. Интересной в концепции ученого предстает критика таких признаков текста, как содержание и построение. В процедуре типологизирования данным признакам отводится второстепенная роль — опознание функциональной природы текста. Основополагающей является мысль о понимании типологии не только и не столько как исследовательской абстракции: «она (типология) интуитивно присутствует в сознании передающего и принимающего сообщение как существенный элемент кода. Типология текстов, видимо, находится в соответствии с иерархией кодов» [Лотман: 2000а, с. 443].

Суть концепции ученого сводится к выстраиванию типологической классификации, создающейся на пересечении двух векторов: субъекта говорящего (пишущего) и субъекта воспринимающего. Подобное разделение типов текстов аналогично идеям коммуникативной стилистики [2001], учитывающим параметры говорящего и слушающего. Однако Ю.М. Лотмана интересует не столько грамматическое, синтаксическое и семантическое наполнение каждого параметра, сколько авторский и читательский код, под которым мыслится совокупность правил или ограничений, призванных обеспечить коммуникацию, набор признаков, наделенных устойчивыми связями с определенным смыслом. Таким образом, автор и читатель могут расцениваться как внутриценностные коды текста. Чрезвычайную важность для типологизации синкретичных форм повествования малой прозы Шукшина, имеет мысль о многослойности и семиотической неоднородности текста, его способности вступать в сложные отношения с окружающим культурным контекстом и с читательской аудиторией [Лотман: 1992, с. 132]. Понимание текста как сложного устройства, хранящего многообразные коды, способного трансформировать получаемые сообщения и порождать новые, думается, служит одной из причин, объясняющих явление его возможной внутрижанровой разнородности.

Литературоведческая грань филологического подхода, неоднократно обращавшаяся к рассмотрению типологических проблем посредством анализа художественности литературного произведения [Тюпа: 1987], специфики жанра [Аверинцев: 1996; Поспелов: 1983; Стенник: 1984; Фрейденберг: 1997; Чернец: 1982; Эсалнек: 1985], особенностей стиля [Батюто: 1974; Гиршман: 1991; Одиноков: 1971], дает возможность очертить круг условий и причин возникновения внутрижанрового многообразия текста.

С точки зрения теоретиков литературы, жанр играет роль фактора стабильности, отражая момент «конечности» (в философском смысле) определенного этапа развития художественного сознания. Как считает Ю.В. Стенник, «жанр — это отражение известной законченности этапа познания, формула добытой эстетической истины» [1974, с. 175]. Объяснение понятия через этап познания есть свидетельство тому, что смена этапа закономерным образом определит смену жанра, в силу чего возникают модификации, видоизменения. Следовательно, вполне справедливо применить к жанру термин «непостоянство» [Фрейденберг: 1997, с. 13], «трансформируемость» [Тынянов: 1977], реальность воспроизведения его генетической структуры [Тюпа: 1987]. Позиции исследователей проливают свет на закономерности возникновения модификационных преобразований жанровой формы: «признаки жанра эволюционируют, на протяжении веков устойчивым остается в жанре признак второстепенный — величина, существенные же признаки смещаются <...>, жанр смещается: перед нами ломаная линия, а не прямая линия его эволюции» [Тынянов: 1977, с. 68]. Возникающая в результате этого процесса «атрофия жанра» [Эсалнек: 1985] приводит к размыванию жанровых границ. На смену классическим жанрам приходят пластичные, синкретичные формы, модифицирующие изначально данную структуру. Происходящие процессы — наглядное свидетельство внутренней готовности жанра к типологическому осмыслению. Весьма ценное положение выдвигает А.Я. Эсалнек: «задача заключается в необходимости развития и углубления положений и дефиниций <...>, конкретизации и приближения к живому литературному материалу <...> путем дальнейшего совершенствования типологического подхода и разработки его новой исторической модификации. Такую разновидность типологического изучения мы связываем с поисками внутрижанровой типологии» [Эсалнек: 1985, с. 19—20]. Основанием для появления возможных модификаций жанровой формы, как считает Л.В. Чернец, могут выступать авторские жанровые обозначения¹⁵, определяющие их форму и содержание. Данное свойство, «представляя» читателю произведения, в первую очередь ориентировано на взаимопонимание между ним и писателем, обоюдное признание определенной жанровой традиции. Отсутствие или недостаток такого взаимопонимания может быть симптомом обогащающего литературу жанрового новаторства.

Таким образом, филологический аспект, синтезируя концепции ряда направлений гуманитарных наук, формулирует базовые положения типологического описания, применение которых позволяет квалифицировать лингвопоэтическую типологию как явление междисциплинарного характера. Гуманитарно-философский и языковедческий факторы с учетом идей современной гуманитарной парадигмы закладывают общетеоретический и методологический фундамент лингвопоэтического исследования, выдвигают основополагающий тезис о значимости структурной организации объектов в процедуре типологизации; позволяют внести корректировки в понятия: «тип», «модель», «классификация», «типология». В связи с задачей целостного осмысления художественного мира текстов рассказов В.М. Шукшина первостепенную важность в работе получает определение типологии как процесса, предполагающего исследование разнообразных и внутренне сложных объектов путем выявления их общих или сходных черт с дальнейшим объединением объектов в некоторые типы. На фоне подобного понимания типологии центральное место занимает процедура моделирования ХРС, ибо специфика композиционно-речевой организации служит своеобразным каркасом для формирования того или иного типа текста. В данной части работы определена методологическая сторона механизма типологизации, сформулированы центральные понятия проводимого исследования: «тип текста» и «лингвопоэтический тип художественного текста».

Лингвостилистический, структурно-семиотический, текстологический, литературоведческий факторы постулируют частнометодическую сторону исследования, демонстрируют разновекторные подходы к типологическому описанию текстов. Особую важность с точки зрения лингвопоэтики приобретают концепции М.М. Бахтина, Н.А. Кожевниковой, Ю.М. Лотмана, Т.В. Матвеевой, Е.А. Некрасовой, Е.В. Падучевой, Ц. Тодорова. Основополагающее значение для типологического описания рассказов Шукшина имеет положение о трансформируемости и модифицировании как текста, так и жанра в целом, что объясняет явление внутрижанровой дифференциации текстов малой прозы писателя.

Примечания

1. Частая подмена одного термина другим, использование их как синонимичных затрудняет поиск решения вопроса. В некоторой части лингвистических работ [Ахманова: 1961; Базелл: 1958; 1964; Виноградов: 1973; Ярцева: 1980] «классификация» интерпретируется как понятие родового уровня, «типология», соответственно, рассматривается как видовое понятие — неотъемлемая часть классификации, ее разновидность.

2. Здесь и далее в работе под трансформированием понимается преобразование, превращение, видоизменение объектов.

3. Например, понятие «тип текста» с точки зрения прагматического аспекта определяется как совокупность текстов, обладающих сходной коммуникативной установкой [Приворотов: 2003].

4. По мнению У. Сепира, «базисная схема, или "гений" языковой структуры, есть нечто гораздо более фундаментальное, нечто гораздо глубже проникающее язык, чем та или другая нами в нем обнаруженная черта. О природе языка мы не можем составить себе адекватное представление при помощи простого перечисления фактов, образующих грамматику» [Сепир: 1993, с. 117].

5. В работах Б.Ю. Городецкого [1969] сравнение и сопоставление трактуются как синонимичные понятия. Б.А. Успенский [1962] сравнение использует при рассмотрении языковых структур в пределах одного какого-либо уровня, а также при комплексном анализе языков.

6. В подтверждение сказанному приведем точку зрения М.Н. Кожиной: «основанием типологии является коммуникативно-познавательное назначение языка в процессе речевой деятельности <...>. Подобная классификация представлена в известном делении речевого континуума на такие социально значимые сферы общения, которые соотносительны с видами деятельности, соответствующими формам общественного сознания в качестве экстралингвистического основания деления, связанного с языком» [1982, с. 29].

7. Под текстовой категорией понимаемой «признак, который свойствен всем текстам и без которого не может существовать ни один текст, то есть это типологический признак» [Матвеева: 1990, с. 13].

8. Концепция Ц. Тодорова во многом перекликается с идеями М.М. Бахтина о полифоническом романе и теории диалогического слова. Проецируя первую позицию (Ц. Тодоров) на вторую (М. Бахтин), можно четко представить равенство моновалентного текста монологическому высказыванию (тексту), поливалентного, соответственно, полифоническому. Полифонический текст рождается на основе особого понимания высказывания, которое «наполнено диалогическими обертонами, без учета которых нельзя до конца понять стиль высказывания» [Бахтин: 1986, с. 287]. С точки зрения М.М. Бахтина, «элемент так называемой реакции на предшествующий литературный стиль, наличный в каждом новом стиле, является такой внутренней полемикой, так сказать, скрытой антистилизацией чужого стиля, совмещенной часто и с явным пародированием его» [1972, с. 336].

9. Е.А. Некрасова определяет языковой прием как «структурный элемент текста, функциональная нагрузка которого установлена» [1985, с. 5]. Работа приема позволила исследователю выделить несколько типов идиостилей: лексико-синтагматический (концептуальный), ассоциативно-назывательный, лексико-семантический (парадигматический), словесно-денотативный.

10. Понятие «парадигмы» используется нами в соответствии с определением Т. Куна [1977], а также позициями В.П. Кохановского [1999], О.Г. Ревзиной [1999]. Парадигма есть способ деятельности научного сообщества, «это концептуальная схема, которая в течение определенного времени признается научным сообществом в качестве основы его практической деятельности» [Кохановский: 1999, с. 515].

11. Выделяется целый спектр концепций: концепции, в которых ведущим считается статический текст [Гальперин: 1981; Москальская: 1981]; концепции, абсолютизирующие признак процессуальности [Васильев: 1988; Мурзин, Штерн: 1991]; концепции, акцентирующие каузирующее начало, то есть речевую деятельность индивида [Бессмертная: 1978; Васильева: 1983; Гак: 1977; Руберт: 1990]; стратификационные концепции, рассматривающие текст как уровень языковой системы [Горский: 1985].

12. «Всякий рассказ, всякая картина, стихотворение есть, конечно, сложное целое, составленное из различных совершенно элементов, организованных в различной степени, в различной иерархии подчинении и связи; и в этом сложном целом всегда оказывается некоторый доминирующий момент, который определяет собой построение всего остального рассказа, смысл и название каждой его части» [Выготский: 1968, с. 204].

13. Типология Н.А. Кожевниковой заняла достойное место в теории филологического анализа. Методика описания типов повествования как относительно устойчивых композиционно-речевых форм, связанных с определенной формой изложения, представляется релевантной для анализа любого прозаического текста. В зависимости от фактора адресованности выделяются несколько типов текста, например, 1) повествование от первого лица конкретного рассказчика, хроникера, обращенного к читателю; 2) повествование от лица конкретного рассказчика, обращенного к слушателю; 3) повествование от лица конкретного повествователя, не имеющее выраженного адресата и замкнутое в себе.

14. «В науках заложена собственная потребность строить исследовательские обобщения на более твердой методологической основе. Необходимость типологического подхода к материалу становится особенно очевидной при постановке таких исследовательских задач, как сравнительное изучение литератур, сопоставление литературы с другими видами искусств, сопоставление искусства с нехудожественными формами духовной деятельности человека» [Лотман: 2000б, с. 447].

15. Ср.: понятие авторской стратегии, выдвигаемой сторонниками коммуникативной стилистики художественного текста, с теорией кода, предложенной Ю.М. Лотманом.