Главная /
Публикации / Г.В. Кукуева. «Рассказы В.М. Шукшина: лингвотипологическое исследование»
Выводы
Тексты рассказов писателя представляют собой особый художественно-речевой жанр, сложность которого продиктована его синкретической природой, предполагающей гибкость взаимодействия разножанровых признаков внутри единого художественного целого.
С учетом идей динамической теории, отражающей факт жизнедеятельности текста в коммуникативном пространстве, концепции первичных и вторичных речевых жанров, а также положений о базовом лингвопоэтическом типе текстов внутрижанровые разновидности текстов малой прозы Шукшина характеризуются как явление производности, возникающее посредством консолидации текстов с жанровой «этикеткой» рассказ и текстами с «этикеткой» анекдот, сценка.
Отношения между исходным (собственно рассказ) и производным (рассказ-анекдот, рассказ-сценка) текстами выстраиваются по типу деривационных. При этом деривационные отношения базируются на процессе, предполагающем функционально-семантическое и субстанциональное преобразование первичного текста, процессе, сознательно ориентированном на создание нового (вторичного) текста, отражающего специфический момент конструирования художественной действительности. Деривационные отношения предполагают обязательное сохранение общего ядра структурных и смысловых признаков, в качестве модификаций осознаются смыслы, возникающие в результате взаимодействия первичных и вторичных жанровых признаков и степени их плотности на каждом уровне организации текста.
Субстанциональное преобразование первичных жанровых признаков, объясняющее синкретическую природу рассказов Шукшина, описывается на основе теории выдвижения, в которой первостепенную важность имеют процессы активности и адекватности, частично привлекаются положения методики жанрового поля, посредством которой устанавливаются внутритиповые и межтиповые пересечения и взаимовлияния текстов малой прозы.
Субстанциональное преобразование (как следствие деривационного процесса) позволяет выделить несколько лингвопоэтических типов текстов малой прозы Шукшина. Каждый из представленных типов имеет четкое формальное, содержательное и композиционно-речевое оформление. Возможность внутренней вариативности типов определяется несколькими факторами: активностью выдвижения спектра первичных жанровых признаков, степенью их плотности в поуровневой организации текстов, гибкостью соотношения с другими «полями» малой прозы.
Доказательством выдвинутого положения служат обозначившиеся в каждом типе производные подтипы. Соответственно, рассказ-анекдот реализован подтипами: а) собственно рассказ-анекдот, б) усложненный рассказ-анекдот, в) нейтрализующийся рассказ-анекдот; подтипы рассказа-сценки: а) собственно рассказ-сценка, б) нейтрализующийся рассказ-сценка.
Основанием для моделирования ХРС лингвопоэтических типов текстов и их конкретных реализаций (подтипов) служит фактор динамического эвоцирования первичных жанровых признаков в соотношении с жанровыми приметами базового типа. Анализ формальной, содержательной и композиционно-речевой стороны подтипов позволил выявить пять моделей ХРС и две модификации, имеющие место в подтипе нейтрализующихся рассказов-анекдотов.
Типологически значимым критерием при описании речевой структуры образа автора в производных типах текстов явилось положение о динамической природе «образа автора», зависящей от характера эвоцирования и степени плотности первичных жанровых признаков. Результаты типологизации текстов представим схематически1.
Схема 4. Лингвопоэтический тип текста рассказа-анекдота
Доминантный признак характеристики типа — ситуативность, организующая все уровни текста. Основой формирования конкретных реализаций данного производного типа текста служит неоднородность выдвижения первичных жанровых признаков. Корпус первичных признаков составляют: двучастная структура анекдотического события, парадоксальность описываемой ситуации, игровое начало, актерское перевоплощение, типизация персонажей. Лингвопоэтическая значимость данного типа текстов заключается в «готовности» конструировать на основе анекдотического принципа фрагмент действительности, раскрывающий игровой способ репрезентации «образа автора».
| Собственно рассказы-анекдоты — ядерный подтип. |
Усложненные рассказы-анекдоты — подтип «ближняя периферия». |
Нейтрализующиеся рассказы-анекдоты — подтип «дальняя периферия». |
| Характеризуется равномерным эвоцированием в ткани текста корпуса первичных жанровых признаков.
Рассказы реализуют двучастный стереотип анекдотического повествования. |
Отличаются активностью выдвижения игрового начала. Характер вспомогательных признаков носят парадоксальность, смеховость, каламбурность. Рассказам свойственно разрушение стереотипа формы и содержания, детерминированного трехчастностью структуры. |
Характеризуются разрушением анекдотической формы повествования, нейтрализацией признака — ситуативности, выдвижением парадоксальности как основного признака. Трансформация первичных жанровых признаков продиктована: а) укрупнением эпического пространства; б) сжатостью изображения парадоксальной ситуации, скрытой в подтексте. |
| Формирование модели ХРС основано на работе принципа адекватности. Специфика модели предопределяется фактором ситуативности, воспроизводящей процесс анекдотического рассказывания с учетом всего спектра первичных жанровых признаков. |
Модель ХРС формируется с учетом работы принципов активности и адекватности. Специфика модели предопределяется признаком игрового начала, функционально-семантическое преобразование которого направлено на конструирование типа шукшинского «чудика». |
Модель ХРС детерминируется активностью трансформации первичных признаков. Результатом служат две модификации ХРС. В первой выдвигаются смеховость, парадоксальность и динамичность повествования, во второй — эпичность в соединении с театрализованностью и парадоксальностью событий. |
| Характеристики модели: 1) динамическое соотношение РППов и РППерс с дальнейшим преобладанием нарративной функции персонажного «слова»; 2) аномальная структура РППов, детерминированная выдвижением аппликативного и собственно речевого слоя ремарочного типа; 3) отсутствие описания как типа авторской речи; 4) преобладание НСАП, НСПР, диалога. |
Характеристики модели: 1) преобладание РППов как ключевого нарративного звена; 2) присутствие элементов рассуждения и описания, влияющих на объем и смысловую емкость авторского «слова»; 3) повышение функциональной значимости аппликативного речевого слоя; 4) организация РППерс с учетом сценической репрезентации персонажа; 5) преобладание НСАП, диалогизированного монолога персонажа, диалогических единств, организованных с учетом признаков театрализации и игрового начала. |
Характеристики модификаций модели.
Первая предполагает 1) перенос нарративной функции с РППов на РППерс; 2) близость авторского «слова» к ремарочному компоненту; 3) выдвижение диалога непонимания как экспликатора парадоксальности и игрового начала на уровне ХРС. Вторая отличается 1) преобладанием описаний и рассуждений как в авторском, так и персонажном «слове»; 2) взаимопроникновением РППов и РППерс, актуализирующим признаки театрализованности и сценичности как основы диалогического многоголосия; 3) функциональной нагрузкой собственно речевого слоя автора, персонажного монолога и НСПР. |
| Типологически значимым признаком речевой структуры образа автора для данного подтипа текстов выступают динамическое чередование РППов и РППерс как фактор конструирования стереотипной ситуации рассказывания анекдота. В организации «образа автора» имеют место признаки драматургичности: авторский лик имплицитно заявлен в процедуре актерского разыгрывания ситуативно обусловленной комической пародии. |
Типологически значимый признак речевой структуры образа автора — несбалансированность речевых партий, ведущая к субъективной слоистости повествования. «Образ автора» скрыт за репрезентуемой в текстах галереей масок. Динамика авторского лика детерминируется подвижностью его точки зрения от начала к финалу повествования. |
Типологически значимый признак речевой структуры образа автора соответственно зависит от характера реализуемой модификации ХРС. В первом случае влияет доминирование РППерс. Динамика «образа автора» детерминируется динамикой диалогического единства, ведущего к экспликации авторского лика как «лика драматурга». Во втором — глубокое взаимопроникновение речевых линий повествователя и персонажа. Динамика «образа автора» предопределяется несбалансированностью речевых партий в плане диффузности / компактности. |
| Пересечение с другими типами малой прозы не характерно для данного подтипа текстов. |
Наблюдается межтиповое пересечение: с рассказами-сценками за счет повышения плотности на всех уровнях организации смеховости, каламбурности, театрализованности; с собственно рассказами — посредством активного введения описаний и рассуждений, принципа рассказывания. |
В каждом варианте имеет место межтиповое пересечение. Активность признаков парадоксальности, игрового начала, драматургического способа повествования сближает первый вариант с новеллистическим повествованием и рассказами-сценками (межтиповое пересечение). Активность принципа рассказывания, наличие элементов описания и рассуждения сближает второй вариант с собственно рассказами (межтиповое пересечение). |
Схема 5. Лингвопоэтический тип текста рассказа-сценки
Доминантные признаки типа — театральность, сценичность. Формирование конкретных реализаций типа базируется на соотношении первичных (эпических) и вторичных жанровых признаков (казусность, игровое начало, драматизм действия, сжатость авторского повествования, повышенная динамика зрелищного действа). Лингвопоэтическая значимость текстов состоит в «готовности» реализовать театрализованный принцип конструирования художественной действительности и связанный с ним «образ автора»._
| Собственно рассказы-сценки — ядерный подтип |
Нейтрализующиеся рассказы-сценки — подтип «дальняя периферия» |
| Отличаются активностью выдвижения драматических элементов на всех уровнях организации текста. Реализуется стереотип сценического, «плоского» повествования, о чем свидетельствуют казусность ситуации, игровое начало, зрелищность, краткость, лаконичность формы и содержания. |
Основаны на двух взаимообусловленных деривационных процессах: эвоцировании жанровых признаков драматургического повествования и выдвижении эпических тенденций, что ведет к формированию объемности формы и содержания, разрушению «плоского» повествования. |
| Формирование модели ХРС основано на работе принципа активности и адекватности выдвижения первичных жанровых признаков. |
Формирование модели ХРС основано на реализации принципа активности и нейтрализации жанровых признаков драматического письма. |
| Характеристики модели: 1) сжатость РППов до уровня ремарки, фиксирующей органику «слова» и жеста героя; 2) нарративная функция РППерс, отражающая динамику драматургического повествования; 3) выдвижение драматически самодостаточного диалога (языкового, ситуативного), обеспечивающего зримый спектакль ситуации; 4) замена авторского повествования ситуативной сценой; 5) спорадическая реализация монолога, НСАП, НСПР как черт эпического повествования. |
Характеристики модели: 1) содержательная многоплановость РППов за счет спаянности разных субъектно-речевых сфер; 2) нарративная функция составляющих РППов; 3) выдвижение в РППерс монологов, нейтрализующих первичные жанровые признаки: краткость, лаконичность; 4) органика соотношения речи и сценической роли героя; 5) выдвижение НСАП — реализатора эпических тенденций, драматизированного диалога, диалога непонимания, ситуативной реплики — знаков драматургического действа. |
| Типологически значимым признаком речевой структуры образа автора служит механизм взаимодействия драмы и эпики. Авторская позиция замещена единством зрелищной сцены, театра одного персонажа-актера. «Образ автора» скрыт за организацией событий, за саморазвивающимся речевым действием, ситуативными репликами. |
Типологически значимые признаки речевой структуры образа автора — разнообразные формы синтеза речи автора и персонажа, активность описаний и рассуждений, лирических отступлений. «Образ автора» кроется либо за психологическим процессом самораскрытия субъекта речи, либо за мощным потоком контрастных речевых сфер. |
| Пересечение с другими типами малой прозы не характерно для подтипа собственно рассказов-сценок. |
Гибкое соединение эпики и драмы способствует внутритиповому и межтиповому пересечению. Первое имеет место при взаимодействии с собственно рассказами-сценками (частичная активность первичных жанровых признаков: театральности, сценичности, игрового начала), второе — с собственно рассказами (эпические тенденции, нарративная функция слоев РППов), рассказами-анекдотами (выдвижение метафорически обыгрываемой парадоксальной ситуации). |
Таким образом, выделенные модели ХРС демонстрируют не только явление производности в сфере бытования текстов малой прозы В.М. Шукшина, но также и отражают активный процесс внутритипового и межтипового пересечения рассказов, что естественным образом влияет на их типологическое описание. Равномерность эвоцирования, высокая плотность первичных жанровых признаков на всех уровнях организации текстов позволяют ядерному подтипу рассказа-анекдота и рассказа-сценки сохранить максимальную близость с первичным речевым жанром анекдота и сценки. Отсутствие в рассказах-сценках ближней периферии предопределено высокой степенью взаимодействия с признаками базового лингвопоэтического типа (собственно рассказы).
Активность пересечения текстов нейтрализующихся рассказов-анекдотов, нейтрализующихся рассказов-сценок с другими типами свидетельствует об открытости текстов, отсутствии жестких границ между их типами и подтипами. Активность деривационного процесса между «исходным» и «производным» текстом, взаимовлияние разножанровых признаков на всех уровнях организации повествования является одним из важнейших факторов, объясняющих динамическую целостность рассказов В.М. Шукшина.
Примечания
1. В предлагаемых схемах обобщены концептуально важные моменты в описании моделей ХРС, обозначены возможные точки внутритипового и межтипового пересечения текстов рассказов.
