Глава 3. Лингвопоэтические типы текстов рассказов В.М. Шукшина как результат взаимодействия первичных и вторичных речевых жанров

Характеристика текстов рассказов Шукшина как сложного художественно-речевого жанра, обладающего открытостью, диалогичностью, динамичностью опирается на теорию взаимодействия первичного и вторичного речевого жанра. Перечисленные признаки дают все основания применить к описанию текстов малой прозы писателя аксиомы Р. Барта, среди которых первостепенное значение имеют следующие: «текст — это не структура, а структурация; это не объект, а работа и деятельность; это не совокупность обособленных знаков, наделенная тем или иным смыслом, подлежащим обнаружению, это диапазон существования смещенных следов (выделено нами. — Г.К.)» [Барт: 2001, с. 17]. Последнее утверждение представляется особенно значимым, во-первых, потому, что в нем заложено обоснование внутрижанровой дифференциации текстов малой прозы на основе фактора идейно-эстетического преобразования. Во вторую очередь, расшифровка положения Р. Барта приводит нас к осмыслению механизма порождения производного текста, наглядным примером которого могут служить рассказы-анекдоты, рассказы-сценки, создающиеся на базе других жанровых форм (анекдот, сценическое повествование) и сохраняющие с ними необходимое частичное совпадение [Мурзин: 1982]. Производность синкретических внутрижанровых разновидностей малой прозы со ссылкой на указанную теорию объясняется фактом «влияния окружающих дискурсов¹ (социолектных, бытовых, научных, пропагандистских и т. п.)», за счет которых складывается вновь возникающий текст. Совершенно справедливым на этот счет представляется высказывание Ю. Кристевой о характеристике литературного «слова» не как о некой точке (устойчивый смысл), а как о месте пересечения текстовых плоскостей, как о диалоге различных видов письма — письма самого писателя, письма получателя (или персонажа) и, наконец, письма, образованного нынешним или предшествующим культурным контекстом.

Сопряжение выдвинутых позиций с положениями Бахтина о первичных/вторичных речевых жанрах и идеями деривации (словообразовательной и синтаксической) позволяет сформулировать положение о деривационных отношениях как о таком характере связи между исходным и производным от него текстом, при котором сохраняется общее структурное и смысловое ядро текстов, а в качестве переменной выступают смыслы, возникшие на базе преобразования первичных признаков. Отношения такого порядка квалифицируются как типичные для исходных и производных знаков языка. Следовательно, внутрижанровые разновидности текстов малой прозы Шукшина являются закономерным результатом деривационного процесса, «направленного на функционально-семантическое (или субстанциональное) преобразование исходной единицы и сознательно ориентируемого либо на создание нового знака, либо на выражение исходным знаком новой функции» [Мурзин: 1976, с. 10]. В нашем случае под исходной единицей понимается базовый тип текста рассказа (собственно рассказ). Его преобразование посредством деривационного процесса позволяет говорить о вычленении таких производных типов, как рассказ-анекдот и рассказ-сценка. Базовый тип текста отражает свойственный ему набор типологических признаков. Производный тип текстов рассматривается как мотивированный, соотносящийся с действительностью через посредство «исходного» типа. Рассмотрение тех или иных текстов под знаком производности возможно лишь в том случае, если, во-первых, имеет место факт взаимодействия текстов, во-вторых, взаимодействующие тексты находятся в отношениях частичного тождества, в-третьих, один из сопоставляемых текстов оказывается сложнее в функционально-семантическом отношении. Возможные модификационные изменения внутри каждого производного типа квалифицируются как подтипы, то есть конкретные реализации корпуса первичных жанровых признаков (средства деривации) в их взаимодействии с жанровыми конвенциями рассказа. В соответствии с логикой определения понятия «тип текста» (раздел 1.2.), а также с учетом направленности деривационного процесса на «отражение формальной, семантической и функциональной производности единиц» [Лазуткина: 1998, с. 110] описание внутрижанровых разновидностей текстов малой прозы В.М. Шукшина осуществляется по линии структуры, содержания и композиционно-речевой организации. Постановка задачи, связанная с выявлением фактора лингвопоэтической значимости взаимодействующих первичных и вторичных жанровых признаков, инструмент типологического описания, коим является «образ автора», предполагают актуализацию в анализе аспекта речевой композиции, при этом уровни структуры и содержания интерпретируются как вспомогательные. Обоснование важности композиционно-речевой организации в условиях выбранного направления исследования находим в работах О.Н. Черемисиной, отмечающей, что «особенно наглядно признаки жанра реализуются на лексическом и композиционном уровнях текста, которые при определенной частотности употребления в контексте в сочетании с темой произведения становятся "показателями жанра"» [Черемисина: 1997, с. 170]. Намеченный вектор исследования предполагает применение идей эвокации, соотносящихся с концепцией речевых жанров, динамического рассмотрения текста², теорией выдвижения³ и положениями методики жанрового поля⁴.

Последовательность анализа производных типов и подтипов детерминирована активностью выдвижения тех или иных первичных жанровых признаков на всех уровнях организации текстов, степенью их плотности⁵ и гибкостью в плане взаимодействия и взаимовлияния.

Примечания

1. Выделенная нами проблема рассматривается исследователями в разных направлениях: «память жанра» (М. Бахтин), «интертекст» (Р. Барт, А.К. Жолковский), «архитекстуальность» (Ж. Женетт), «текстовая синтагматика и парадигматика» (Л.Н. Мурзин), «текстовые реминисценции» (А.Е. Супрун), «прецедентные тексты» (Ю.А. Караулов), «эвокация» (А.А. Чувакин).

2. Динамическая теория текста «позволяет изучить любой компонент, любой аспект, любую фазу развития системы под углом зрения их роли в динамике текста как целостной системы» [Мышкина: 1991, с. 35].

3. Под выдвижением мыслится «такая организация контекста, которая фокусирует внимание читателя на важных элементах сообщения, устанавливает семантически и иерархически релевантные отношения между ними, усиливает эмоциональный, оценочный, экспрессивный потенциал текста, способствует передаче импликации, иронии и разных модальных оттенков» [Арнольд: 1999, с. 368].

4. При характеристике жанрового поля мы прежде всего опираемся на идеи М.Ю. Федосюка, применившего полевый подход к исследованию речевых процессов. Предложив сгруппировать в поле языковые единицы, служащие средствами выражения речевого жанра, ученый ввёл понятие жанрового поля [Федосюк: 1997, с. 111], в котором выделяется ядро, где размещены компоненты, противопоставляющие данный жанр всем другим, и периферию, где формальные различия между разными жанрами нейтрализуются. В дальнейшем идеи жанрового поля были развиты в работах Никоновой [2002; 2005], Рехтина [2005], Савочкиной [2007]. Занимаясь изучением речевых жанров на разном материале (анекдот, инструкция, юридический триллер), исследователи выделили в жанровом поле три составные части — ядро, ближнюю и дальнюю периферию, где сущностную функцию жанра реализует ядро.

5. Под степенью плотности мы понимаем количественное соотношение первичных жанровых признаков, насыщенность ими того или иного уровня организации повествования в синкретических типах текстов. Степень плотности детерминируется эвокационным потенциалом, открытыми для трансформации языковыми особенностями первичного речевого жанра.