2.1.3 Целостность текста

Проблема целостности авторского текста эпистолярных работ Шукшина представлена рядом аспектов:

1) Физическая утрата авторского текста.

Около 20% (30 из 153 доступных исследователям) писем В.М. Шукшина дошли до нас поврежденными, часть их текстов утеряна безвозвратно. Прежде всего, это касается писем из т.н. «сростинского архива». В составе восьмитомного Собрания сочинений В.М. Шукшина [Шукшин, 2009, т. 8, с. 214—228] впервые опубликованы 15 наиболее полно сохранившихся писем к М.С. Куксиной и Н.М. Зиновьевой (Шукшиной) из состава «Сростинского» архива. Это же касается 5 писем В.М. Шукшина, оригиналы которых хранятся в личном архиве Р.А. и Ю.В. Григорьевых (г. Москва). Письма имеют плохую сохранность, часть текста утеряна безвозвратно. Письма из архива Григорьевых (см. [Шукшин, 2014, т. 8, с. 217221]) относятся к 1949—1951 гг., содержательно и хронологически дополняя письма из «сростинского» архива, частью которого они являлись когда-то. Многочисленные повреждения в результате воздействия влаги имеет и письмо В.М. Шукшина к Л.Н. Федосеевой, датируемое августом 1974 г. [Шукшин, 2014, т. 8, с. 307].

2) Купюры текста при публикации писем.

Сравнение оригиналов писем Шукшина с их существующими публикациями показало, что в целом ряде случаев тексты писем ранее подвергались сокращению. Это касается писем к И.П. Попову, Л.А. Новак, Н.Н. Яновскому. Можно указать на следующие причины, заставлявшие адресата (редактора) прибегать к купюрам при публикации:

а) идеологические: Например, из письма к Н.Н. Яновскому от 01.10.1970 г. изъято упоминание об эпидемии холеры в Астрахани летом 1970 г., свидетелем чего стал Шукшин. Ср.: «Не обижайтесь на меня за мою неопределенность с приездом: просидел месяц в холерной Астрахани¹ в карантине и запустил дела целиком» [Шукшин, 2014, т. 8, с. 275] vs «Не обижайтесь на меня за мою неопределенность с приездом: просидел месяц в Астрахани и запустил дела целиком» [Яновский, 1984, с. 293]. В письме к Л.А. Новак (октябрь 1968 г.)²: «Разыскивал его работник госбезопасности и нашел где-то на северном Урале (в лагере) чуть ли не с 15-летним сроком заключения. Рецедивист» [Шукшин, 2014, т. 8, с. 269] vs «Разыскивал его... и нашел где-то на Северном Урале (в колонии). Рецидивист» [Немиров, 1975].

Аналогичным образом в тексте ответного письма Шукшина кемеровскому поэту М.А. Небогатову при первой публикации в газете была исключена фраза, которая, очевидно, по мысли редактора могла повредить моральному облику писателя. Публикация в 2014 г. родственницей М.А. Небогатова полного текста письма В.М. Шукшина помогла вскрыть купюру: «Книжек-то у меня, Михаил, маловато — две. И тех — тут надо поверить — нету: раздал все по пьяной лавочке, а теперь нету» [Карпова, Инякина, 2014, с. 105] vs «Книжек-то у меня, Михаил, маловато — две. И тех — тут надо поверить — нету: раздал все... А теперь нету» [Небогатов, 1975].

б) личные: В письмах к родным (М.С. Куксиной, И.П. Попову) при первой публикации нередко исключались целые отрывки, носящие личный характер. Например, в письме к матери из Будапешта, датированном октябрем 1969 г. в ранних публикациях вырезана часть текста, посвященная дочерям писателя.

При первой публикации письма В.М. Шукшина к В.И. Белову, датированного февралем 1966 г., в его текст была внесена купюра: «<...> М-ву обидел? Кэх!.. Ее только колом осиновым можно обидеть» [Шукшин, 1989₃, с. 6]. Какой антропоним подвергся сокращению Беловым стало известно позднее. В книге «Тяжесть креста» В.И. Белов, приводя цитаты из писем Шукшина, раскрывает и данную купюру: «<...> Мордюкову обидел? Кэх!.. Ее только колом осиновым можно обидеть <...>» [Белов, Заболоцкий, 2002, с. 60]. Очевидно, что В.И. Белов из этических соображений в первом случае скрыл имя известной отечественной киноактрисы. Исправленный вариант текста письма приводится нами в новом собрании сочинений алтайского писателя [Шукшин, 2014, т. 8, с. 258].

Данные факты позволяют с большой долей уверенности предположить, что купюры присутствуют и в существующих публикациях писем Шукшина к В.И. Белову и Г.А. Горышину, оригиналы которых до сих пор недоступны исследователям.

3) Обсценная лексика.

Исследователи языка прозы алтайского писателя отмечают, что Шукшин почти не применяет грубой и грубовато-экспрессивной лексики. Это подтверждается и анализом языка эпистолярных работ. Во всем корпусе писем Шукшина зафиксированы лишь три единицы, относящиеся к сфере русского сквернословия (см. далее § 2.3). Задача максимально полного представления текстов писателя в Собрании сочинений заставила редактора сохранить их при публикации, прибегнув в одном случае к частичному сокращению [Шукшин, 2014, т. 8, с. 284]. Грубо-просторечная ФЕ «отрезать яйца» («Так что сделано много, только что яйца не отрезал казачьему атаману») в письме к Н.Н. Яновскому от 01.10.1970 г. ранее, при первой публикации, была изъята из текста [Яновский, 1984, с. 293]; вульгарно-просторечное «пёрнуть» в письме к И.П. Попову от 12 ноября 1961 г («Какой трудный путь надо было пройти, чтобы придти туда, где живешь, и хотя бы пёрнуть или пройтись на руках — ты дома!! Никто не покосится», [Шукшин, 2014, т. 8, с. 245] также было исключено при первом издании [Попов, 1984, с. 183].

4) Авторская орфография и пунктуация.

Тексты оригиналов писем В.М. Шукшина содержат значительное количество орфографических, грамматических и пунктуационных ошибок: Што³ ты, милая моя? (М.С. Куксиной, весна 1950 г.); Пришли, мама, свою фотокарточку, не врост, а открытку — где лучше видно лицо; Будь здорова моя милая (М.С. Куксиной, май 1952 г.); И я точно не знаю когда она будет (М.С. Куксиной, 04. 06. 51 г.); Рецeдивист (Л.А. Новак, октябрь 1968 г.); Нужно, чтобы ты позвонил в понедельник вечером или вторник утром (19) — чтобы мы условились встретиться (В.И. Фомину, 14 марта 1974 г.) [Шукшин, 2014, т. 8, с. 245]; «Мама, есть одно средство от давления. Вот: полкилограмма (0,5 кг) орех грецких — но не самих орех, а перегородок, которые внутри ореха <...>» [Шукшин, 2014, т. 8, с. 289] и др.

В ряде публикаций они исправлялись редакторами (см., например, [Немиров, 1975]), что, de facto, приводило к искажению авторского текста. Заметим, что в текстологии проблема сохранения авторской орфографии и пунктуации решается неоднозначно. По мнению С.А. Рейсера, «понятие об авторской воле в отношении текста никак нельзя механически переносить на знаки препинания» [Рейсер, 1970, с. 183]. При составлении и редактировании нового собрания сочинений В.М. Шукшина в 9 тт. эта проблема решалась нами дифференцировано. Так или иначе, редактор следовал принципу, принятому в текстологии: «сохранить всё индивидуальное, поскольку удается его выявить, и поскольку оно имеет смысловое значение» [Рейсер, 1970, с. 184]. Там, где ошибки носили явно случайный характер, не отражали специфику идиостиля писателя, при публикации в составе Собрания сочинений они исправлялись: следует помнить и о том, что письмо — сугубо личный документ и зачастую оно создавалось наскоро, без должного внимания к правилам орфографии и пунктуации.

Примечания

1. В июле 1970 г. в ряде портовых городов юга СССР (Одесса, Керчь, Астрахань и др.) вспыхнула эпидемия холеры (согласно официальной истории — последняя в СССР). В связи с этим были ограничены транспортные перевозки в южном направлении, в ряде городов введен карантин. В Астрахани с 30 июля запрещен выезд граждан из города, с 1 августа — въезд. Всего в Астраханской обл. зараженными холерой оказались ок. 3000 чел., из них 35 скончались. В.М. Шукшин оказался в Астрахани вместе с рабочей группой х/ф «Степан Разин», которая занималась поиском «натуры» и сбором материала для фильма, который так и не был снят. В советских СМИ об эпидемии холеры не сообщалось, по тем же соображениям, очевидно, Н.Н. Яновский при публикации письма Шукшина сделал соответствующие купюры. Эпидемия холеры вызвала отклик в неофициальном словесном творчестве: см., например, песню В.С. Высоцкого «Не покупают никакой еды...» и комментарии к ней [Высоцкий, 2012, с. 64—65].

2. В составе Собрания сочинений В.М. Шукшина в 9 тт. [Шукшин, 2014, т. 8, с. 269] печатается по фотокопии с оригинала, предоставленной редактору-составителю тома лично Л.А. Новак.

3. Данное написание, как указывает Л.Б. Парубченко, отражающее позиционное варьирование фонемы [Парубченко, 2014, с. 353] встречается и в рассказе «Гоголь и Райка» («Читай, читай! Што, уж зевнуть нельзя?» [Шукшин, 2014, т. 3, с. 158]) в словах матери автобиографического героя. Вполне возможно, что в письме к матери Шукшин намеренно использует ненормативную форму.