Выводы

• Сущностная ценность малой прозы В. Шукшина не может быть представленной в ее целостности, если игнорировать новаторский и креативный ее характер.

• Расшифровка кода творчества Шукшина через анализ его «тайнописи» позволила увидеть, что, владея поэтикой суггестивного, активно используя суггестивные приемы, невербальные подсказки, сюжетные «отвлечения», «мерцания» смыслов, а также не поддающиеся рациональному осмыслению совмещения разных точек зрения (которые художественно значимы), — Шукшин создает сложнейший по структуре, но внешне кажущийся непритязательным и простым текст.

• Роль суггестивного («преднамеренной неопределенности») в текстах Шукшина парадоксально направлена, как мы выяснили, на создание необходимо «точного» содержания, при этом текст может стать Литературой (и становится таковой в лучших новеллах Шукшина), если будет «результативно» запрограммирован на творческую реакцию читателя.

• Эстетика сновидений в креативном методе Шукшина выступила одной из ведущих форм остранения, которая ему требовалась для воплощения маргинального по своей сути мира.

• Через сюжетообразующий мотив сна представлены Шукшиным его странные герои — чудики, «редкие стрелки», «бесконвойные», но и развенчаны антигерои — «крепкие мужики», живущие «осмеченной жизнью» современные «энергичные люди», «страшные» представители Системы.

• Классический библейский порок, родитель всех других пороков, — зависть — сложно и просто, оригинально и креативно исследован в прозе Шукшина, чтобы стало ясным: современные ипостаси и носители греха зависти не менее страшны и опасны, чем во все времена.

• Преодоление зависти возможно лишь через труд души, через культивирование в себе человека, через требовательную любовь — вот эти, казалось бы, простые правила поведения в социуме трансформировал Шукшин в творчестве и в своей личной жизни.

• Ономапоэтика В. Шукшина, как можно видеть из рассмотрения его новелл, — чрезвычайно яркое, оригинальное явление. Шукшин, несмотря на кажущуюся традиционность ономастикона, опять-таки креативен — в имянаречениях. Он использует приемы игры именами, фамилиями, прозвищами; может переводить имя нарицательное в собственное и наоборот. Активно использует приемы ономатопеи.

• Имя может быть у Шукшина маркером полемики или знаком принадлежности персонажа к определенной профессии, к месту жительства, имя-прозвище характеризует типаж, жизненное амплуа.

• Выявление тайных смыслов, подтекстов в прозе Шукшина проведено через достаточно редкий способ анализа — в аспекте герметизма. Уточнение собственно художественной составляющей в художественном методе Шукшина весьма продуктивно, как мы убедились, через подобное рассмотрение. Эстетика «чистой поэзии» («герметика»), которая замкнуто развивалась в лирике 2030-х гг. XX века, парадоксально высветила тайнопись Шукшина. Весьма продуктивен анализ герметиков — слов-«склеек», которые соединяют, казалось бы, далекие друг от друга ассоциации, которые способствуют созданию подтекстов эффекта суггестии.