1.1. Категория художественного конфликта и его место в малой прозе В. Шукшина

В литературном произведении основную роль играет художественный конфликт. «Конфликт художественный — это противоречие между изображенными в произведении действующими силами — характером и обстоятельством, несколькими характерами или разными сторонами одного характера; в структуре художественного произведения оно выступает как идеологически значимое противопоставление (оппозиция) соответствующих образов» [188].

В любом художественном произведении присутствует один из этих типов конфликтов. Роль художественного конфликта заключается в том, что он делает содержание произведения более значимым. В теории литературы существует и другой термин — «коллизия», схожий с понятием конфликта, однако надо уяснить разницу между этими двумя терминами. Коллизия — это художественное выражение противопоставленных событий, образов, характеров, идей и чувств. Однако нужно обратить внимание на то, что коллизия никогда не приобретает характера острого конфликта.

Воплощение конфликта в литературе имеет свою историю и постоянно развивается со временем. В первой половине XIX в. основным содержанием конфликта в произведениях А.С. Грибоедова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова являлся «идейный антагонизм двух групп русского дворянства: отживающей, помещичье-патриархальной и нарождающейся, умной, критически мыслящей» [70, с. 89]. Вслед за тем в XIX веке такие писатели, как Н.В. Гоголь и А.П. Чехов, обратили внимание на понятие «мелочи» в жизни, на трагизм повседневных ситуаций, из которых складывается вся жизнь героя и из плена которых он не может вырваться. Чрезвычайно ярко, с поистине документальной убедительностью картина замкнутого круга будничных обстоятельств представлена в творчестве А.П. Чехова, демонстрирующем сущность «парадоксальности» жизни, заключающейся в том что «ненормальной является сама норма жизненных отношений».

Однако со временем в художественной литературе начала XX века обостряются основные глобальные противоречия времени, приходящие на смену изображению личной трагедии отдельно взятой личности. Во второй половине XX века общественно-бытовые и политические конфликты в творчестве неореалистов отходят на второй и третий план. В Советском Союзе развитие содержания художественного конфликта сделалось основной темой соцреализма в искусстве. В 1920—1970-е годы в советской литературе происходило развитие темы социального конфликта «личность — среда» и «характер — коллектив». Раскрытие содержания таких конфликтов, как «человек и общество», «город и деревня», «новатор и консерватор», отныне стало выступать в качестве главной задачи писателей советского времени.

Как полагает А.Г. Коваленко, «История русской литературы XX века есть, по сути, история утраты принципа амбивалентности, найденной художниками XIX века (Пушкиным, Достоевским), в монологическом «одноакцентном» (М. Бахтин) мире соцреалистической эстетики и ее последующего обретения в литературе 60—80-х годов XX века, характеризующейся последовательной борьбой за принцип диалогизма художественного сознания (В. Гроссман, В. Шукшин, Ю. Трифонов и др.)» [70, с. 15]. И здесь мы подходим к непосредственному анализу творчества В. Шукшина, у которого в центре сюжета в первую очередь оказывается обычная жизнь обыкновенного человека. Герои В. Шукшина — энергичные люди, любящие труд, науку, будни и праздники и, самое главное, народ.

Автор говорит: «Нравственность есть Правда. Не просто правда, а Правда. Ибо это мужество, честность, это значит — жить народной радостью и болью, думать, как думает народ, потому что народ всегда знает правду» [166, с. 401—413]. Таким образом, модно прийти к очевидному выводу, что центральное место в творчество В. Шукшина занимает нравственная эстетика.

Шукшинский «чудик» — это воплощение амбивалентности. Феномен амбивалентности означает, что «чудик» вызывает у читателя в одно и то же время два диаметрально противоположных чувства. Яркий пример такого амбивалентного персонажа — Спирька Расторгуев, герой рассказа «Сураз». Парадоксальность его характера заключается в том, что, с одной стороны, он необыкновенно добр: «Пришел — такой же размашисто красивый, дерзкий и такой же неожиданно добрый. Добротой своей он поражал, как и красотой. Мог снять с себя последнюю рубаху и отдать — если кому нужна. Мог в свой выходной поехать в лес, до вечера пластаться там, а к ночи привезти машину дров каким-нибудь одиноким старикам»¹. [169, с. 450]. Однако кульминацией рассказа становится запретная любовь Спирьки к замужней женщине, приводящая к трагическому финалу — самоубийству Расторгуева. В.А. Чалмаев пишет: «Самоубийство Спирьки — от стыда перед хрупкой (и сильной) женщиной, спасавшей сразу двух мужчин: мужа — от пули, Спирьку — от неотмолимого греха, гибели нравственной — итог крайнего потрясения героя» [149, с. 97].

Этот пример демонстрирует невозможность однозначного деления героев В. Шукшина на положительных и отрицательных. В характере одного «чудика» можно найти одновременно весь спектр позитивных и негативных качеств. Исследователи говорят о парадоксальности в сюжетах произведений и характерах героев В. Шукшина: «Везде Шукшин ищет необычности и неожиданности, вторгающихся как бы помимо воли рассказчика в пласт его повествования, как в «Суразе» или в «Веселом» рассказе «Жена мужа в Париж провожала»» [149, с. 77]. Именно таков герой вышеупомянутого рассказа: Спирька Расторгуев — «поразительно красивый» человек, который не несет зла, бескорыстный, добрый, но реакция окружающих на его пронзительную искренность приводит к трагедии.

Эстетический, художественный конфликт — явление, кардинально отличающееся от конфликтов, имеющих место в реальной действительности. Очевидно, что нельзя считать тождественными явлениями окружающую нас реальность и ее изображение в искусстве. Внутренний мир литературного произведения самодостаточен и в значительной степени автономен, и на различных его уровнях происходит реализация бесконечного множества и разнообразия внутренних связей. Поэтому то понимание сути конфликта, которое вкладывают в данное понятие литературоведы, далеко не всегда может помочь осмыслению внутренних отношений между элементами художественного текста, несколькими различными произведениями либо между произведением и автором.

«Конфликт в каждом конкретном произведении есть отражение авторской позиции. С этой точки зрения он может быть валентным, если в нем присутствует ценностное заинтересованное участие автора и его пристрастия очевидным образом маркированы, и амбивалентным — в том случае, если автор находится в отношении вненаходимости к представляемому конфликту и изображает его с позиции максимальной отстраненной объективности» [70, с. 15]. Конфликт между «личностью» и «средой» занимает особое место в творчестве В. Шушина, что находит выражение в образах таких персонажей, как Василий Игоревич Князев («Чудик»), Михаил Демин («Пост скриптум»), Сашка Ермолаев («Обида»), Сергей Духанин («Сапожки»), Анатолий Яковлев («Дебил»), Егор Кузьмич («Как зайка летал на воздушных шариках»), Ванька Тепляшин («Ванька Тепляшин») и сам В. Шукшин («Кляуза»). Сюжеты этих рассказов на первый взгляд завязаны на бытовой конфликт героя с продавцами, кассирами, охранниками, но главная идея заключается в столкновении героя с окружающим миром, со средой, зачастую враждебной ему, — другими словами, налицо социальной конфликт героя с обществом, порождающим обширный спектр негативных личностей.

Художественный конфликт, с одной стороны, представляет собой некую центральную категорию, которая тесно взаимосвязана с формой и содержанием литературного произведения, его пространственно-временной структурой и представленным в нем образом мира. С другой стороны, конфликт является сложным образованием, являющимся совокупностью бинарных антиномических оппозиций. В нем обязательно присутствует ценностный вектор, указывающий на морально-эстетические приоритеты автора и маркирующий оппозицию в художественном произведении (настоящее — прошлое, настоящее — будущее, верх — низ, сиюминутное — вечное и т. д.).

А.Г. Коваленко, сравнивая конфликт в творчестве двух писателей: Ю. Трифонова как представителя «городской прозы» и В. Шукшина как «писателя-деревенщика», приходит к выводу, что «Бинарность быта и бытия может воплощаться в разных формах. Если Трифонов нацелен на воспроизведение потока времени, то его современник В. Шукшин обращен в глубь человеческой души <...> человек у Шукшина — концентрат своего времени, а все исторические, бытийные противоречия сконцентрированы в человеческой душе. Осознает он это или нет — они трансформируются в противоречия поступков и чувств» [70, с. 76—77]. Душа героя В. Шукшин — неравнодушная, разумная, она жаждет правды. «Боль души» шукшинских персонажей, их нестандартные поступки и странные вопросы будоражат окружающих людей, пробуждая их от безразличия и индифферентности.

Произведения В. Шукшина обладают свободной емкой композицией, линии сюжета и конфликта в его творчестве в основном размыты, концовка не замкнута. В его рассказах всегда присутствует борьба «нового» со «старым». Исследователь В. Бербицкий в послесловии к сборнику рассказов В. Шукшина «Позови меня в даль светлую» пишет: «Шукшин пришел в литературу новатором, писателем новой формации. Все необычно в его творчестве — сюжеты, характеры, композиция произведений и их язык <...> Главной его темой было, как сохранить, защитить, укрепить достоинство человека в ситуации, когда старые традиции отмирают, а новые еще не народились» [168, с. 662]. Эту мысль можно проиллюстрировать на примере рассказа «В воскресенье мать-старушка...»: слепой певец Ганя, выступающий в роли защитника и хранителя русского фольклора, не может понять безразличного отношения городской молодежи к вековой традиции.

Социальный конфликт 60-х годов XX века — это прежде всего противостояние города и деревни, новый для деревенских людей образ жизни, понимание которого дается им с трудом. Поиск вечных, неизменных черт русской деревенской жизни противопоставляется городскому быту с целью демонстрации того, как новая жизнь в городе меняет деревенского человека. Яркий пример этого — рассказ «Свояк Сергей Сергеевич». Андрей Кочуганов терпеть не может насмешек и замечаний его городского свояка Сергея, убежденного в том, что материальное богатство может купить всё, даже человеческую нравственность. Сергей кичится своим благополучием, унижает других, он дарит Андрею дорогой лодочный мотор, чтобы подчеркнуть свою материальную обеспеченность, но деревенский житель считает, что самое главное в жизни — духовное благополучие, человеческое поведение. Как говорит Андрей: «Приехал, понимаешь, только и слышно: это не хорошо, то не нравится!.. Я тебя не звал сюда. А приехал, — значит, помалкивай. И будь человеком» [с. 439]. С образом Сергея перекликается еще один аналогичный персонаж — Борис Яковлев, герой рассказа «Вечно недовольный Яковлев», бывший сельский житель, который, приехав в деревню навестить родителей, отправляется в местный клуб, чтобы покуражиться и поунижать бывших односельчан.

«В России XX века судьба «уходящего сословия» выпала крестьянству. Теоретики уже не сомневались, что в предвидимом будущем традиционного пахаря-земледельца заменят другие люди, и им уже не будет свойствен крестьянский образ жизни. Этот исторический «уход» корневого и по-своему родовитого сословия совершался в нашей стране насильственно...» [129, с. 9] — говорит И.И. Стрелкова, анализируя произведения четырех основных писателей направления «деревенской прозы» XX века — В.П. Астафьева, В.И. Белова, В.Г. Распутина и В.М. Шукшина, освещавших социальный конфликт нового урбанистического образа жизни и традиционного быта деревенского жителя.

Психологический конфликт в творчестве В. Шукшина воплощает себя в образах «чудиков». В. Шукшин не только дает внешнее описание героя (поведение, высказывания), но и говорит о переживаниях и размышлениях своих персонажей, обращаясь к их «внутренней» речи, их «внутреннему конфликту». «Шукшинские «чудики», неожиданные хлестаковы, странные донкихоты из алтайских деревень, с их непрерывными комичными импровизациями собственной необычной судьбы, своеволием и непокоем, с «безумными» желаниями, поисками экстремальности бытия» [149, с. 10], — так характеризует этих героев В. Чалмаев. В рассказе «В профиль и анфас» конфликтующий с окружающим миром Иван говорит: «Не понимаю: то ли я один такой дурак, то ли все так, но помалкивают» [с. 439]. Иван, которого постоянно увольняют с работы, критически взглянув на себя, на свою жизнь, остается недоволен увиденным: «А я не знаю, для чего я работаю...». Его проблема не в том, что он мается в деревне: читатель, ознакомившись с описанием В. Шукшина, понимает, что и уход в город не успокоит душу героя, пребывающего в духовном поиске смысла жизни.

Шукшинский конфликт — это неудовлетворенность сегодняшней жизнью и страстное желание поменять ее на «другую жизнь»; как говорит А.П. Скафтымов: «И этот конфликт между бытовым временем и бытийным временем определяет общее настроение и отдельные поступки героев. За обыденной жизнью, сотканной из тысячи мелочей, ежедневных встреч, лирических признаний, вялых разговоров, угадывается мощное течение времени. Действие длится как бы по инерции прошлого, протекает «сквозь» героев и тянется к неведомому будущему» [122, с. 69].

Противопоставление быта и бытия считается одной из основных доминант идеологии В. Шукшина. Движение времени, столкновение прошлого с настоящим в творчестве В. Шукшина отражено в таких рассказах, как «Билетик на второй сеанс». Тимофей Худяков, «Было время, гордился, что жить умеет, теперь тосковал и злился» [с. 200]. Теперь у него «душа болит», он жалуется на свою судьбу и мечтает: «родиться бы мне ишо разок». Его «боль души» заставляет читателя размышлять и оценивать реалии настоящего времени. Такое противоречие между «жизнью» и «судьбой» и влияние его на героев является проявлением экзистенциального конфликта. Противопоставление «жизни» и «судьбы» как одна из основных тем творчества воплотилось у В. Шукшина в рассказе «Стёпка». Степан Воеводин, простой деревенский парень, возвращается в родное село из тюрьмы, не досидев трех месяцев до своего пятилетнего срока (якобы выпустили за хорошее поведение). Потом, правда, оказывается, что он просто сбежал — соскучился по родным, и за побег ему срок увеличат... В начале рассказа Степан погружен в размышления: «А пока можно отдохнуть, покурить, поворчать на судьбу, задуматься бог знает о чем: что, может, жизнь — судьба эта самая — могла бы быть какой-нибудь иной, малость лучше?» [с. 176]. В глазах окружающих его поведение выглядит странным и нелогичным, но он верит в жизнь, в любовь к односельчанам и семье, он готов расплачиваться увеличением срока отсидки за несколько часов встречи с родными.

В центре творчества В. Шукшина лежит анализ внутреннего мира человека, и поэтому произведения писателя всегда звучат актуально: А.Ю. Горбачев пишет об этом: «Главной темой литературы является человек. Поэтому ключевым параметром при определении критерия художественности выступает гуманистический вектор развития литературы: личность с ее высшими духовными (познавательными) потребностями. Это значит, что чем более разумным будет запечатленный в произведении образ человека, тем больше у нас оснований считать это произведение шедевром. Безусловно, при условии гармонии содержания и формы произведения» [32, с. 14].

Социальный конфликт у В. Шукшина изображается двумя основными — «имплицитным» и «эксплицитным» — способами отражения жизненных противоречий. А.Г. Коваленко так говорит об «имплицитном» способе выражения социального столкновения в творчестве В. Шукшина: «Иллюстрацией первого [имплицитным] служит писатель более поздний по хронологии, В. Шукшин. Идя по пути раскрытия противоречий эпохи, стремясь добраться до самой сути противоречий современного человека, писатель изображает «боль души». Ранее мы уже отмечали, что она и является концентрированным выражением социальных противоречий, давящих на личность, проникающих в сознание и создающих невыразимое словами ощущение внутренней дисгармонии <...> История как бы растворилась в душе человека, давая себя знать непрерывным томлением духа» [70, с. 263]. Такую «боль души» демонстрирует в рассказе «Экзамен» профессор-экзаменатор, который говорит студенту, не подготовившемуся к экзамену по «Слову о полку Игореве»: «Меня меньше всего интересует ваш заказ. Если хотите, меня интересует человек, русский человек, который не удосужился прочитать величайшее национальное произведение» [с. 42].

В малой прозе В. Шукшина. существует категория рассказов, которые сам автор определяет как «рассказ-судьба» и герои которых размышляют о своей жизни и судьбе. По определению А.Г. Коваленко, «С этими двумя фокусами соотносится весь образный ряд романа: «Жизнь» — это свобода, неповторимость, индивидуальность, многоводный поток, извилистая кривая; «судьба» — необходимость, непреложность, сила, что вне человека и над ним, государство, несвобода, прямая линия» [70, с. 262].

Изучая структуру и поэтику художественного конфликта, мы тем самым помогаем себе постичь смысл ключевых историко-литературных явлений XX века, таких как поэтика неоромантизма, процветавшего на стыке XIX и XX веков, эстетика соцреализма, споры о «бесконфликтности», имевшие место в 1940—50-е годы, и сменившие их в 1960—70-е годы дискуссии о «положительном герое» и авторской позиции. Исследование структуры и содержания художественного конфликта в произведениях В. Шукшина является ключом к пониманию основных тревог и проблем как отдельного человека, так и советского общества в 1960—70-е годы. Внутреннюю тематику творчества писателя можно подразделить на три категории: социальный конфликт «города и деревни», психологический конфликт «чудиков», экзистенциальной конфликт героев, у которых «душа болит».

Историко-литературные явления 1960—70-х годов, проблемы мировой глобализации и влияния города на деревню, сохранение традиционных деревенских ценностей, внутренние социальные проблемы Советского Союза — всё это нашло отражение в творчестве В. Шукшина. Уход из деревни и влияние города на человека, одиночество и неохватная любовь к людям, мечта и ложь, смерть и движение, обыденные вопросы повседневности и экзистенциальные проблемы жизни — именно между такими полюсами оказываются герои произведений В. Шукшина.

Примечания

1. Ссылки на тексты рассказов даются по данному изданию с использованием цифровой нумерации.