Главная / Публикации / Т.А. Пономарева. «Потаенная любовь Шукшина»

Молния всегда бьет в самое высокое дерево

Именно во время съемок фильма «Печки-лавочки» приехал Василий Макарович в Сростки специально за матерью на «Волге». Сказал с хитрецой:

— Поедем, мама, посмотришь, как кино делается.

Не догадалась Мария Сергеевна, к чему сын ее драгоценный клонит, отнекивалась, ссылаясь на хозяйство, которое без присмотра в деревне нельзя оставлять. Тогда Василий придумал другой трюк. Сказал матери, что киногруппа хочет приехать в дом Шукшиных, посмотреть, как они живут.

— Устали они у меня, мама, отдохнуть, прийти в себя перед дальней дорогой им надо. Так что гостеночков поджидай.

Виктор Ащеулов в статье «Дите мое милое» так описывает эту встречу от имени матери:

— Ох, сынок, — говорю, — да чем же я угощать-то их стану? Кроме картошки, что я им могу предложить? Они ведь у тебя как-никак люди особливые, столишные.

— А что? Картошка — наипервейшая еда. Мы все на ней выросли. Да ты не расстраивайся шибко, мама, навари-ка целиком, в мундирах! Они люди простецкие, не обидятся.

Вечером поужинали. Посидели, поговорили. Вася, однако, на улице устроился спать, ну и остальные — кто где. Я им постельки-то приготовила всем.

Проснулась — петухи уже горланят вовсю над Сростками. Ну, думаю, заспалась я. Вот так вот беру полушалок-то, подвязываю. Все спят, дрыхнут еще: проговорили все-таки допоздна. И вижу — за окном кто-то мельтешит, а кто — сразу-то узнать спросонья не могу. Потом поняла — так это Толя Заболоцкий со своим аппаратом. Сымает, наверное, подумала я тогда. Ну и не придала шибко этому никакого значения-то. А он, значит, снял и на боковую — досыпать.

После, когда фильм вышел, звонит мне Наташа:

— Мама, я «Печки-лавочки» только что посмотрела, так ты там есть, платок подвязываешь.

Я так и присела на стул. Вспомнила все: и как Вася звал, и как Толя под окном «колдовал», караулил меня. Сходила в кино. Ну точно — я, кому же еще-то быть? Да, главное, чисто все получилось.

Когда уезжал из Сросток сын любимый Марии Сергеевны, вновь мистическое нечто произошло в природе.

В день этот последний встречи и расставания матери и сына небо было прозрачным, безоблачным. Солнце светило радужно и погоже, играя в цветах и листве деревьев золотыми зайчиками. Да в последний миг вдруг накатила туча, косматая, страшная, как предвестник чего-то недоброго. И защемило, сдавило нестерпимой болью сердце у Марии Сергеевны, как будто клещами его сжало. С тревогой глянула она на сына и невольно молвила:

— Ох, сынок, не к добру это. Как бы града не вышло: все повыхлещет в огородах.

А Василий, как будто не слышит этих слов матери, отстраненно остановился посреди двора, посмотрел на цинковую крышу родительского дома, да вдруг и говорит:

— Все ничего, мама, да вот беда — громоотвода у тебя нет! Это плохо. Вишь, какие тучи бывают?

Собрался лезть на крышу — лестницы не нашел. Принес две жердины, начал топором, молотком да гвоздями спешно сооружать ее, приговаривая:

— Надо лестницу тебе сделать, мама, ведь громоотвод-то ставить все равно рано или поздно надо будет, так что без нее никак не обойтись.

А за оградой машина, пришедшая за багажом, сигналит без конца: пора уезжать! Василий же отмахивается да лестницу продолжает матери мастрячить.

Наконец сделал, залез по лестнице на крышу — проверить на прочность, поглядел сверху на родные Сростки, на мгновение легкая тень набежала на лицо, а потом спустился быстро вниз, направился к калитке, да вдруг остановился, посмотрел пристально на баньку, веранду, которые своими руками некогда соорудил, словно запоминая их навсегда. На прощание обнял крепко и расцеловал мать в обе щеки, улыбнулся ей виновато и легко шагнул со двора в бессмертие.

Знала бы Мария Сергеевна, что видит в последний раз своего дорогого сыночка, ни за что бы не отпустила из дома. Так она потом говорила, похоронив Василия, и при этом начинала горько плакать. Святые слезы Марии Сергеевны — матери Шукшина, пережившей не надолго собственное дитя, укором остаются нашему жестокому времени.

Увы, гроза действительно была не за горами и вскоре ударила в родовую Шукшиных прямым попаданием в того, кто не успел отвести беду от материнского сердца, не поставил на пути надвигающейся беды громоотвода, встретив грозу лицом к лицу, как и предначертала ему в начале пути матушка его, Мария Сергеевна.

Все знала мудрая и бесстрашная женщина, кроме единственного, что Художник — это самое высокое дерево в лесу и в него первого попадают молнии любых отечественных гроз!

 
 
Яндекс.Метрика Главная Ресурсы Обратная связь
© 2008—2024 Василий Шукшин.
При заимствовании информации с сайта ссылка на источник обязательна.