Встреча с Шолоховым

Насколько выше всех этих нетопырей и симпатичней образ Егора Прокудина, по прозвищу Горе, даже в сцене «Бордельеро». Помните? «Егор в халате, чуть склонив голову, стремительно, как Калигула, пошел развратничать», — сказано в сценарии. И опять это неуемное шукшинское веселье, драматическая нота! Но «развратник» на протяжении всего фильма вызывает к себе не только сострадание, но и даже уважение.

Петра же Лопахина мы полюбили потому, что его образ Василий Макарович воплотил в последней кинокартине, где жизнелюбия — хоть отбавляй! Так Шукшин с нами простился. Да, щемяще отзовется в нас фраза Михаила Шолохова в Вешенской, брошенная вслед уходящим гостям, среди которых находился и Шукшин:

— Вы только не умирайте, ребята!

Не хватало Шукшину в жизни слова заветного. Быть может, его-то он и ждал от Шолохова? Эта мысль Василия Макаровича будоражила, возвращала ко встрече, которая состоялась в Вешенской во время съемок эпохального фильма Бондарчука «Они сражались за Родину».

«Вспоминаю тот день, то волнение, которое мы испытывали перед встречей с Михаилом Александровичем. У Шукшина оно было особенным — очень переживал, надеялся на отдельную встречу, готовился к ней», — рассказывал позже Георгий Бурков.

Но вот еще одно воспоминание, возможно, раздвинет рамки впечатлений об этой незабываемой встрече. Оно принадлежит Алексею Ванину — земляку Василия Макаровича Шукшина:

Расскажу лишь об одном эпизоде, имевшем место на съемках фильма «Они сражались за Родину». В то время нам довелось побывать в гостях у Михаила Александровича Шолохова. Много народу тогда приехало в его просторный дом в Вешенской — почти вся киногруппа во главе с Сергеем Федоровичем Бондарчуком. Был и Шукшин. Говорили в основном о будущей картине, о предстоящих сложностях съемок, о стремлении максимально приблизиться к реалиям жизни, отраженным в прозе Шолохова.

Поздно вечером, после поездки, я и Шукшин пошли на берег Дона. Сидели, слушали музыку по транзистору, неторопко беседуя. И вдруг Василия Макаровича как прорвало:

— Знаешь, Леша, впервые я встретился с настоящим писателем. И каким писателем! Вон сколько ему лет, а он, как орел степной, сильный, величавый! И «Поднятая целина» и «Тихий Дон» — какой это все монолит! И будто приросли к нему, плоть от плоти его. Вот закончу работу здесь, сниму своего «Степана», и надо писать что-то большое, настоящее.

Встреча с Шолоховым оставила действительно очень глубокий след в душе Василия Макаровича. Обладая зорким зрением и мудростью, самокритичностью, он по-иному взглянул на себя со стороны и увидел много изъянов в своем житии-бытии. В последнем интервью Шукшина сокрыто, может быть, главное из того, что его мучило в последнее время:

Я сделал для себя открытие. До этого у меня было представление о Шолохове только по рассказам разных людей — актеров и писателей, по разговорам в клубах, компаниях, в гостях. А это упрощало его или, вернее сказать, создало у меня неверное представление о нем. Каким показался он мне при личной встрече? Очень глубоким, мудрым, простым. Для меня Шолохов — олицетворение летописца. Знакомство мое с посредственными писателями способствовало упрощенному представлению о Шолохове. От этих писателей я научился жить суетой. Шолохов перевернул меня. Он мне внушил — не словами, а присутствием своим в Вешенской и в литературе, — что нельзя торопиться, гоняться за рекордами в искусстве, что нужно искать тишину и спокойствие, где можно глубоко осмыслить судьбу народа. Повседневная суета, стремление уловить и отобразить мгновение преходящего довольно сильно запутали меня. Шолохов открылся мне в его реальном земном свете, в объективном, естественном, правдивом свете труженика в литературе. Я лишний раз убедился, что занимаюсь не своим делом. Сейчас я должен подумать о коренном переустройстве своей жизни. Наверное, придется с чем-то распроститься — либо с кино, либо с театром, либо с актерством. А может быть, и с московской пропиской. Суета! Стремление схватить всего понемногу — вот что мной руководило. Эта суета многих губит. Если занимаешься литературой — распрощайся с кино. Многое для меня остается пока неясным. Но то, что кино и проза мешают друг другу, портят творческий почерк, — в этом я уверен. Если занимаешься литературой, целиком подчини ей всю жизнь.

К этому времени Шукшин проявил себя почти во всех жанрах литературы — написал два романа, три повести, много рассказов, одну фантасмагорию «До третьих петухов». Но главное Шукшин собирался создать позже. Почти по Грибоедову, который «Горе от ума» не считал шедевром, находя, что главное его произведение впереди.

Очень точно о сути творческой индивидуальности Шукшина скажет позже М.А. Шолохов:

«Не пропустил он момент, когда народу захотелось сокровенного. И он рассказал о простом, негероическом, близком каждому так же просто, негромким голосом, очень доверительно».

Да, и это предугадал Василий Макарович, хитроватый крестьянский сын, в очередной раз посмеявшись в душе над подельниками от искусства да над теми, кто не признавал его таланта на всем протяжении жизненного пути.

Коллектив киногруппы С.Ф. Бондарчука во время съемок фильма «Они сражались за Родину» состоял из дружной когорты, главных героев исполняли ведущие артисты страны. Среди них и Нонна Мордюкова в паре с героем Василия Шукшина, получившим за свои поползновения хороший синяк под глазом! Что дало возможность позже ведущей звезде российского кинематографа сказать следующее:

— Вот в жизни мы с Василием Макаровичем были друзья, каких поискать! А в кино нам доставались роли — и в первом, «Простая история», и в последнем, «Они сражались за Родину», — я все время с ним воюю!..

Близкие и друзья знали, что Василий Макарович согласился сниматься у Бондарчука в основном для того, чтоб получше изучить и освоить технику постановки батальных и массовых сцен. Эпически размашистый фильм о Степане Разине требовал основательных знаний. И Шукшин учился.

И будет еще долгий ночной разговор на теплоходе с Георгием Бурковым, до утреннего тумана, который, как осевшие на воду облака, стлался над рекой. В какой-то миг, наткнувшись взглядом на эту картину, Шукшин замрет, осененный догадкой, быстро скажет Буркову:

— Засеки на часах — сколько будет стоять туман.

Бурков поглядит на часы, запомнит время, но не сможет не задать вопроса:

— А для чего?

— Понимаешь, начало фильма о Стеньке увидел вдруг ясно-ясно, как переплывают казаки через Дон. Ползет по воде туман, клубится над поверхностью воды. И вдруг появляются по пояс в дымке фигуры одного, второго, третьего, и вот уже целое войско казачье, будто святые в облаках плывут. Неторопко приближаются. Да вдруг выныривают из тумана оскаленные морды лошадей, а на них казаки стоят. С топотом и гиком «святые» вылетают на берег! Так начинается моя картина.

Он мечтал, закончив фильм о Стеньке Разине, сесть капитально за письменный стол — и «конец всему, что мешает писать!».

Причина такой резкой перемены кроется в убеждении Шукшина:

...Суть дела и правда жизни таковы, что книга работает медленно, но глубоко и долго.

В двух последних фильмах, снимавшихся к 30-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг., «Освобождение» и «Они сражались за Родину», Василий Макарович сыграл две роли — полководца и солдата. Собственно, внутренне он и был таким — великим и всем известным и в то же время простым крестьянским сыном из алтайского села Сростки.