Е.Н. Чепорнюк. «Сон как литературный прием в романах В.М. Шукшина»

В своих романах В.М. Шукшин неоднократно воссоздает сны героев, чтобы раскрыть их внутренний мир. При этом писатель опирается, может быть, и не всегда осознанно на существующую в русской литературе устойчивую традицию, основанную на народных представлениях о снах. Как отмечает Н.И. Толстой, они могут быть сведены к пяти основным положениям:

«1. Сон противопоставляется несну, яви, повседневной, обычной жизни.

2. Сон — перевернутая явь, явь наизнанку, оборотная, повседневно не зримая сторона жизни; сон — видимый фрагмент обычно невидимой "параллельной" жизни.

3. Сон как смерть. Сон равносилен смерти. Как смерть, по народным представлениям, не является концом жизни, а лишь переходом ее в другое состояние, так и сон есть временный переход в другое состояние, в "параллельную" жизнь; сон — своего рода "обмирание".

4. Сон как "тот" свет. Сон — посещение "того" света. Отсюда во сне естественное, как правило, вполне обыденное общение с людьми, с близкими (обстановка общения при этом обычно "как на этом свете"). Сон — это открытие границы между "этим" и "тем" светом.

5. Сон — это также открытие границы между настоящим и будущим и в то же время между настоящим и прошедшим. Отсюда восприятие сна как предсказания, предзнаменования, пророчества, отсюда вера в вещий смысл снов»¹.

Обращаясь к снам в текстах русской словесности X—XVIII вв., А. Ремизов одним из первых указал на универсальное значение сна как литературного приема, позволяющего не только раскрыть особенности внутреннего мира героя, но и подчеркнуть связь художественного произведения одного автора с уже существующими или с написанными позже книгами других писателей: «Редкое произведение русской литературы обходится без сна. И это говорит за кругозор и память. В снах не только сегодняшнее — обрывки дневных впечатлений, недосказанное и недодуманное; в снах и вчерашнее — засевшие неизгладимо события жизни и самое важное: кровь, уводящая в пра-жизнь; но в снах и завтрашнее, что в непрерывном безначально потоке жизни отмечается как будущее и что открыто через чутье зверям, а человеку предчувствием; в снах дается и познание, и сознание, и провидение; жизнь, изображаемая со снами, развертывается в века и до веку»².

В романах В.М. Шукшина можно выделить две группы снов. Первую составляют сны, которые являются откликом сознания на произошедшие события, реакцией на сильное психическое потрясение. В таком сне обыгрываются ситуации из реальной жизни. Читатель получает возможность заглянуть в глубины подсознания персонажа, узнать о его истинных чувствах и переживаниях, мотивах поведения.

Так, после убийства персидской княжны Степану Разину, главному герою романа «Я пришел дать вам волю», снится «отчетливый красивый сон»: «Стоит будто он на высокой-высокой горе, на макушке, а снизу к нему хочет идти молодая персидская княжна, но никак не может взобраться, скользит и падает. И плачет. Степану слышно. Ему жалко княжну, так жалко, что в пору самому заплакать. А потом княжна — ни с того ни с сего — стала плясать под музыку. Да так легко, неистово... как бабочка в цветах затрепыхалась, аж в глазах зарябило. "Что она? — удивился Степан. — Так же запалиться можно". Хотел крикнуть, чтоб унялась, а не может крикнуть. И не может сдвинуться с места... И вдруг увидел, что к княжне сбоку крадется Фрол Минаев, хитрый, сторожкий Фрол, хочет зарубить княжну. А княжна зашлась в пляске, ничего не видит и не слышит — пляшет. У Степана от боли и от жалости заломило сердце. "Фрол!" — закричал он. Но крик не вышел из горла — вышел стон. Степана охватило отчаяние... "Срубит, срубит он ее. Фро-ол!.." Фрол махнул саблей, и трепыхание прекратилось. Княжна исчезла. И земля в том месте вспотела кровью. Степан закрыл лицо и тихо закричал от горя, заплакал...»³

Сны Егора Любавина, одного из главных героев романа «Любавины», также связаны с кровавым убийством, которое он совершил накануне: «Мерещились Егору какие-то странные, красные сны... Разнимали в небе огромный красный полог, и из-за него шли и шли большие уродливые люди. Они вихлялись, размахивали руками. Лиц у них не было, и не слышно было, что они смеются, но Егор понимал это: они смеялись. Становилось жутко: он хотел уйти куда-нибудь от этих людей, а они все шли и шли на него, Егор вскрикивал и шевелился; на лице отображались ужас и страдание»⁴.

Во сне возникают образы, навеянные реальностью, и материализуются муки совести и страх перед карой Господней за пролитую кровь. Сон раскрывает этический потенциал личности, реальность же есть искажение нравственной сути героя. Сон, таким образом, можно рассматривать как возвращение к естественному состоянию человека. Герои романов В.М. Шукшина обречены на страдания, поскольку их поступки и дела зачастую идут вразрез не только с нормами поведения, принятыми в обществе, но и, что еще важнее, с их собственными представлениями о жизни.

В романе «Любавины» сновидения персонажа насквозь символичны, начиная от цветового наполнения и заканчивая причудливыми образами обезличенных живых существ. В.М. Шукшин окрашивает сны героя в красный цвет. Известно, что красный — один из основных символических цветов. Значение красного двойственно по своей природе. Он является символом противоположных понятий: жизни и смерти, гибели и спасения, преступления и наказания. Возможно, красные сны Егора Любавина есть символ духовной гибели героя, нарушившего одну из заповедей Христа — «Не убий».

Символичен и приход во сне безликих людей, их кривляние, невыносимо страшный оглушительный хохот или неслышимый, но не менее жуткий смех, приносящие герою невыносимые муки и страдания.

Вторую группу составляют так называемые вещие сны. Под вещими понимаются «сновидения, сопровождающиеся передачей информации на экстрасенсорном... уровне»⁵, от обычных они отличаются тем, что сюжет сна, как правило, символически воспроизводит события, которые должны произойти в будущем, и сновидец осознает их предсказательное значение.

В.М. Шукшин неоднократно обращается к описанию вещих снов героев, что позволяет не только раскрыть их внутренний мир, но и показать обусловленность сознания и поведения персонажей культурными традициями.

Накануне рождения сына Егору Любавину снится «странный» сон: «Как будто живет он еще у отца... Откуда-то пришел Макар — в папахе, в плисовых шароварах. Веселый. Дал деньги и говорит: "Сбегай возьми бутылку". Пошел Егор к бабке, а там народу — битком набито. Егор стал дожидаться, когда все уйдут. А люди все не уходят. Егор еще подумал: "Макар теперь злится сидит". Потом к бабке-самогонщице вошла Марья, вела за руку какого-то мальчика. Егору сделалось неловко, что она пришла на люди с ребенком. Он подошел к ней и спросил: "Чей это?" И хотел погладить мальчика по голове, а мальчик вдруг зарычал по-собачьи и укусил Егора за руку»⁶.

Сюда же можно отнести и «хороший сон» Емельяна Спиридоныча Любавина накануне торга в Березовке у лукавого татарина «редкого, знаменитых кровей» жеребца, и сон главного героя романа «Я пришел дать вам волю», в котором он с отцом торгует, опять же у татарина, «коня игренева».

В славянской мифологии лошадь ассоциируется с понятиями довольства и богатства. В книге «Я пришел дать вам волю» образ коня из сна персонажа связывается еще и с мотивом выбора пути. В разговоре с пасынком Афонькой Разин так и трактует свой сон: «— Видал. Будто мы с отцом моим поехали коня торговать, поглянулся нам обоим один конь, отец мне мигает: "Прыгай и скачи". Я уж и хотел прыгнуть, да подумал: "ну, уеду, а как же он тут?" И проснулся. <...> А сон непростой, чую. Думаю так: вот скочим мы на коней — умахали. А как же вы тут?»⁷

Таким образом, сны в романах В.М. Шукшина, как правило, являются воплощением уже пережитого, передуманного героями либо, имея пророческий характер, воплощают картину будущих событий. Прием сна позволяет писателю очертить характер персонажа, а читатель не только получает возможность открыть для себя внутренний мир героев, заглянуть в глубины их подсознания, но и знакомится с мировоззрением художника, его жизненными идеалами и ценностями.

Примечания

1. Толстой Н.И. Славянские народные толкования снов и их мифологическая основа // Сон — семиотическое окно. Сновидение и событие. Сновидение и искусство. Сновидение и текст: XXVI Випперовские чтения / Под ред. И.Е. Даниловой. М., 1993. С. 91.

2. Паламарчук П.Г. «Огонь вещей» Алексея Ремизова // Москва или Третий Рим?: Восемнадцать очерков о русской истории и словесности. М., 1991. С. 194.

3. Шукшин В.М. Я пришел дать вам волю // Собр. соч.: В 5 т. Екатеринбург, 1992. Т. 2. С. 299—300.

4. Шукшин В.М. Любавины // Собр. соч.: В 5 т. Екатеринбург, 1992. Т. 1. С. 233.

5. Мхитарян К.Н. Реальность сновидения; свидетели сновидений // Сон — семиотическое окно... С. 19.

6. Шукшин В.М. Любавины. С. 220—221.

7. Шукшин В.М. Я пришел дать вам волю. С. 153.