Вот тебе на!

И вот на самом взлете, когда Шукшин пожинал свои первые успехи в кино и намечающиеся в литературе, когда вокруг молодого мужчины закрутились невероятные женщины московской богемы, пытаясь прибрать к рукам этот огнедышащий вулкан, когда он начал терять голову от похвал и дорогого вина, когда замаячили надежные деньги, когда, подхваченный круговертью столичных соблазнов, он вдруг начал отрывать свою пуповину от родного края, тут-то его и настигла расплата, повторяющимся эхом пройдя через всю дальнейшую шукшинскую жизнь. Не случайно он особо подчеркнет в коронном своем фильме «Калина красная»: «За все нужно платить!»

По Сросткам давно уже гулял зловещий слух о том, что у Василия Шукшина роман с Лидией Александровой — исполнительницей роли библиотекарши Насти в фильме «Живет такой парень», связь с дочерью какого-то министра и т. д. и т. п.

Мария Шумская не стала стыдить мужа, воевать за него — она просто замолчала, оглушенная непереносимой бедой, свалившейся нежданно-негаданно на ее хрупкие плечи. Особенно тяжело было, когда односельчане, вопросительно заглядывая в глаза молодой женщине, исподволь пытались прояснить загадочную ситуацию.

Не поехала молодая жена и в Москву отвоевывать мужа у многочисленных поклонниц: для нормальной русской женщины это наивысшее унижение. Да и не смогла бы Мария выжить в Москве, как полевой цветок, попавший в дорогом горшке на мраморный подоконник. Помнила только, как Вася писал, что ему приходится общаться с людьми «наикультурнейшими в худшем смысле». Не понимала, что же его может удерживать среди подобных людей? Значит, она сделала ошибку, увидев в нем другого человека.

Позже пришло осознание, что все это и есть неотъемлемая часть мира искусства, где рядом с Моцартами обязательно уживаются Сальери — тени при великих именах. Но она-то была из другого мира, полного света и сновидений, разнотравья и красы родного края, где неотъемлемо живут вместе люди и звери, не испытывая вражды друг к другу, где, отняв у птицы ветку, лишишься звонкоголосого ее пения, потому что она, эта ветка, и есть главная нота крылатой. Походя сломано было это основание, на котором сидели два голубка, и вот уже разорено гнездо грубой, неведомой силой, накатывающейся издали на юное чувство.

Однажды в Москве среди радужных электрических огней, мчавшихся на край света легковых машин, улыбок кинодив и литературных матрон Шукшин оглушенно споткнулся и замер, будто что-то в нем внутри оборвалось и разбилось, больно, страшно! Замолчала Мария странно, тягостно, не подавая никаких признаков жизни.

Шукшина поведение жены озадачило. Вроде и в стольном городе весело, и тыл обеспечен — а вот тебе на! Ушла из его поля влияния Мария — преданная, верная жена. Он обеспокоенно принялся «наводить мосты», искать возможности вернуть ускользающий и угасающий свет, который повсеместно грел его изнутри, там, куда доступа никому не было, кроме них двоих. В отчаянии он писал сестре Тале в эти дни:

Ну расскажи ты ей, пожалуйста, что я ее любил и давно люблю. Ведь ты знаешь, как я давно приходил домой с улицы и ночами просиживал у крыльца. Ты знаешь, о ком я думал...

Он продолжал издали бороться за эту святую для него женщину. Потом до Василия дойдет, что Мария его даже не ругает. Это его добивает окончательно: на родину полетит письмо — не то крик отчаяния, не то всхлип израненного человека:

Ты желаешь мне успехов, но при этом, вид у тебя такой, будто ты совсем уходишь от меня. Скажи, на черта мне тогда успехи? Давай забудем обо всем. Слышишь? Мне было приятно оттого, что где-то есть ты. А ты вон что разговариваешь, уж и на «прощай» согласна. Вот я дожил, так дожил. Я не слушаю никого больше. Черт с ним — что будет, то будет. Знай только, что если мы разойдемся, то не из-за меня. Я уже высказал тебе свое чувство, любимая.

Они были тогда в очень неравном положении: он, имеющий уже в столице известность, весь в поклонницах таланта, как в лесах, и Мария, оставленная на глазах у односельчан, униженная и оскорбленная, словно поставленная к позорному столбу на посмешище всем людям! За что же такое-то?!

По словам двоюродного брата Василия Макаровича, Ивана Попова, отец Марии Шумской тогда не вынес позора родной дочери, отправился в Москву и чуть не прирезал зятя! Да и было за что.

Наступила трагическая развязка. Теперь замолчали оба — и Мария, и Василий, — выжидая после разразившейся бури...

В Сростках Шукшину разрыва с Марией долго простить не могли. Деревенским она нравилась. Ее жалели и переживали за ее будущее.

Когда кто-то позже пытался прояснить у Василия Шукшина историю ухода его от Марии Шумской — он ускользал от ответа: сам не лез в чужие дела и не любил, когда в его делах без спросу пытались копаться.

Впрочем, никогда и никто не слышал от Шукшина публичных оскорблений женщин. О своих связях он всегда рыцарски молчал, будучи настоящим мужчиной, для которого интимные отношения — таинство двух избранных. И это качество, одно из многих, женщины в нем особо ценили. Как и Зощенко, который вел себя так же благородно в подобных ситуациях. Что увековечено во многих литературных источниках.