«Они сражались за Родину» (1975)

Оригинальное название: «Они сражались за Родину»
Жанр: военный, драма, экранизация
Формат: цветной + черно-белый
Режиссер-постановщик: Сергей Бондарчук
Режиссеры: Владимир Досталь, Анатолий Чемодуров
Авторы сценария: Сергей Бондарчук, Михаил Шолохов
Актеры: Василий Шукшин (озвучил Игорь Ефимов), Татьяна Божок, Сергей Бондарчук, Георгий Бурков, Алексей Ванин, Николай Волков, Николай Горлов, Николай Губенко, Даниил Ильченко, Иван Лапиков, Виталий Леонов, Петр Меркурьев, Нонна Мордюкова, Юрий Никулин, Борис Никифоров, Андрей Ростоцкий, Евгений Самойлов, Геннадий Сафронов, Ирина Скобцева, Иннокентий смоктуновский, Ангелина Степанова, Вячеслав Тихонов, Васлий Шукшин, Николай Шутько, Лидия федосеева-Шукшина, Андрей Попов, Чигарев Михаил
Главный оператор: Вадим Юсов
Операторы: Ю. Невский, Г. Полянок, Е. Шведов
Композитор: Вячеслав Овчинников
Звукооператор: Юрий Михайлов
Главный художник: Феликс Ясюкевич
Художники-гримеры: Михаил Чикирев, Всеволод Желманов, Л. Куликова
Художник по костюмам: Надежда Бузина
Художник-пиротехник: Виктор Орлов
Пиротехники: А. Пономарев, К. Кулешов, Б. Юрин, Н. Неяглов, В. Бальзамов
Монтаж: Елена Михайлова
Директор: Игорь Лазаренко
Длительность: 2 часа 40 минут
Язык: русский
Страна: СССР
Производство: «Мосфильм»
Год: 1975
Премьера: 12 мая 1975

Фильм «Они сражались за Родину» был снят к 30-летию победы в Великой Отечественной войне по одноименному незаконченному роману Михаила Шолохова. Съемки проходили с мая по октябрь 1974 года на хуторе Мелологовский (Волгоградская область).

Василий Шукшин сыграл в фильме роль солдата Петра Лопахина. Эта роль стала для Василия Макаровича последней — актер умер 2 ноября 1974 года, во время съемок. Озвучивать его героя пришлось Игорю Ефимову. И в двух эпизодах, которые не успели отснять, Шукшина заменил актер Юрий Соловьев.

Сюжет

Июль 1942 года. Советский Союз оказывается на грани поражения. Советские войска, обескровленные и измотанные, ведут тяжелые оборонительные бои на подступах к Сталинграду. Им приходится отступать, оставляяя местных жителей на произвол судьбы. В кинофильме рассказывается о подвиге рядовых солдат, о любви к родной земле, об истинной цене победы. Яростные бои сменяются короткими передышками, привалы — новыми атаками... Переломный момент противостояния уже близок, но доживут до него не все.

Интересные факты

Михаил Шолохов не сразу согласился на экранизацию своего романа. Сначала он ответил отказом режиссеру Сергею Бондарчуку.

* * *

Во время съемок большая часть съемочной группы размещалась на теплоходе «Дунай», который был арендован «Мосфильмом» у Ростовского пароходства. В 2002 году его собирались списать в утиль. Но почитатели его таланта не дали этого сделать. Судно отремонтировали и присвоили ему имя «Василий Шукшин». Порт приписки судна — Волгоград.

* * *

Фильм «Они сражались за Родину» стал лучшим по опросу журнала «Советский экран» в 1976 году.

* * *

Фильм занимает 88 место по посещаемости среди отечественных фильмов за всю историю советского кинопроката. В СССР его посмотрели 40,6 миллиона зрителей, в Польше — 1,3 миллиона.

* * *

Хутор Мелоголовский, в котором проводили съемки фильма, в настоящее время не существует. На его месте голая степь.

* * *

Во всех сценах атаки «мессеров» летают реактивные самолеты L-29 Волгоградского УАЦ ДОСААФ.

* * *

В одном из эпизодов на заднем фоне по реке проходит судно на подводных крыльях, которых в то время еще не было.

* * *

В одном из эпизодов у капитана орден Красной звезды на правой стороне груди, но до 1943 года орден носился на левой стороне груди.

* * *

Телеканалом «Россия» в 2009 году был снят документальный фильм «Они сражались за Родину. Фильм о фильме».

Награды, фестивали, номинации

В 1975 году Сергей Бондарчук с фильмом участвовал в основной программе Международного кинофестиваля в Каннах.

На XX Международном кинофестивале в Карловых Варах в 1976 году фильм получил премию Союза антифашистских борцов Чехословакии.

На XIV кинофестивале в Панаме в 1976 году — премия за режиссерскую работу Сергею Федоровичу Бондарчуку. Премия за лучшее исполнение 27 мужских ролей солдат.

В 1977 году фильм получил Государственную премию РСФСР имени братьев Васильевых.

Актеры о фильме

— Когда шла война, я был совсем мальчишкой. Но атмосферу тех лет я запомнил: все жили и работали для фронта. Для нас человек, пришедший с фронта, был необыкновенен. У него даже запах был другой — то был запах войны.

Думаю, сила картины «Они сражались за Родину» в том, что она у каждого, наверное, вызовет свои, личные воспоминания, связанные с этим временем...

Место съемок подсказал сам Шолохов. Новые окопы рыли на тех же позициях, где проходила линия обороны. Однажды наткнулись на мину, взорвали ее, осколок я привез с собой. Война в картине показана страшно: кровь, смерть, невозвратимые потери. И все равно даже в этой ситуации человек выходит победителем. Потому что он остается человеком.

В фильме есть сцена после налета авиации: все выжжено, разрушено, уничтожено. Кажется, здесь не должно быть ничего живого. Но постепенно что-то стало двигаться, кто-то откашлялся, наглотавшись земли и пыли. И вроде бы мертвая, изуродованная земля начинает оживать; солдаты приводят себя в порядок, слышатся шутки, говор. Это и есть героизм, непоказной героизм простого человека, не привыкшего воевать, но свято верящего в Победу.

Готовясь к съемкам, я еще не сознавал, какие трудности будут передо мной стоять: Копытовский ведь по книге моложе и несколько иной внешности. А Шолохов придавал этому большое значение. Режиссер представил меня Шолохову и сказал: «Это Копытовский». Тот долго присматривался ко мне, как бы примерялся: «Сашка, Сашка...» Но больше ничего не сказал. Я так и не знал тогда, принял ли он меня, признал ли.

Копытовский — человек сугубо «штатский», робкий, домашний. Потому-то он и тянется к Лопахину, герою В. Шукшине, что чувствует в нем вожака. Как это ни покажется странным, такая же «расстановка сил» оказалась и в жизни. Мы, актеры, занятые в фильме, равнялись на Шукшина. По нему выверялась правда создания образа...

Георгий Бурков (Александр Копытовский).

— Вы не задумывались, почему современные мальчишки даже в войну сегодня играют по-другому? Не так, как играли когда-то. И в картинах о войне теперь за единицу отсчета берется человек. Человек, характер, духовные его силы — те, что дали возможность выстоять и победить. Это — главное.

Много значит для меня моя первая роль солдата в кино. Война — трудная тема. Вернее, не тема. Жизнь. В нее уйти надо с головой. Когда мы приехали на съемки фильма «Они сражались за Родину», чувствую: дух захватило, даже запах войны вспомнил, махорку опять начал курить, козью ножку крутить научился заново. Были у нас, актеров, некоторые опасения — не стары ли мы для этих ролей. Но вспомнили: были такого возраста солдаты. Отец, например, мой.

Шолохов пригласил нас к себе перед началом съемок. Он просил ничего не приукрашивать. Помнить, что солдаты не всегда были хорошо одеты, обуты, побриты. «Играйте правду, не стесняйтесь». И это можно было понять. Я, например, очень опасался того, что картина снимается в цвете. Считал, что фильм о войне должен быть черно-белым. Нет красок на войне. Это же самое страшное, когда люди убивают людей. Но Бондарчука, мастера батальных съемок, мало интересовали в этом фильме батальные сцены. В основе здесь взаимоотношения людей, таких разных и столь схожих в своей вере. А истоки Победы крылись именно в цельности и силе человеческих характеров. Вот, например, мой Некрасов. Он устал воевать... Он человек мирный. Думает все время о доме, о четверых ребятишках, о жене. Но тем не менее воюет.

Много жду от этого фильма. Для меня он встреча с большой литературой о войне. А такие встречи не забываются.

Юрий Никулин (рядовой Некрасов).

— Солдаты, главные герои картины — образы емкие, сильные. В них все есть. За ними — вся страна, весь наш народ стоит. И написаны все шесть точно, живо. Шолохов не сфальшивит. Он знает тех, о ком пишет. И мне эти люди близки. Я жил рядом, на Волге, и казачество знаю хорошо. Весь Сталинград с 23 августа по конец октября видел своими глазами.

Для героя моего, старшины Поприщенко, смерть и кровь не в новинку: за плечами у него уже четыре войны. Старшина — он и по возрасту самый старший. Солдатам он практически заменяет отца — воспитывающего и сурового. Суровый, потому что любит их всех — не сопливой, а большой, настоящей любовью человека, за которым стоит разумность прожитых лет, мудрость опыта.

А работать было и трудно, и радостно. Актерский ансамбль подобран на редкость сильный. Ответственно работать с таким составом.

К тому, что делаю в кино, я вообще отношусь очень жестко. О ролях говорить не люблю. Наше актерское дело — играть. А свое слово пусть скажет потом зритель.

Иван Лапиков (cтаршина Поприщенко).

Я не воевал. Но война совпала с началом моей жизни, в годы войны родилось мое поколение. Может быть, именно поэтому военная тема стала мне очень близкой и дорогой, стала МОЕЙ темой. И участие в картине С. Бондарчука не было для меня случайным. Моя роль — роль лейтенанта Голощекова — очень невелика. Но дело ведь не в том, какое экранное время отведено герою. Дело в человеческой его значительности. Уверен, что счастлив каждый актер, которому выпадает возможность сыграть в таком фильме, как «Они сражались за Родину».

Николай Губенко (лейтенант Голощеков).

Отзывы о фильме

Coбытие мира и войны Бондарчук не раз повторял в кадре, где, условно говоря, какая-нибудь травинка уравнена с запыленной и пробитой каской, развороченной землей, расплавленным железом. Бородино и Ватерлоо запечатлены до сражения во всей благоуханной непорочности природы. Превращение просто поля в поле боя показывает войну поруганием невинности, естественным и необходимым для продолжения жизни. Трагическое событие войны не имеет даты, оно одно на все времена. Андрей Соколов лежит раненый после сражения, как князь Андрей Болконский, и так же, сквозь муки и смерть, под огромным небом видит над собой врагов. А врача, который вправляет ему руку, он ругает тем же беззлобным сказом, что и другой рядовой на другом «участке» фронта, Иван Звягинцев. Ивана оперирует в походном госпитале врач — на одну минуту в Они сражались за Родину появился Иннокентий Смоктуновский. Весь в белом, закрытый до глаз, ничуть не захваченный адской суетой войны, он кажется вечным утешителем страждущих, простоявшим на этом месте не сутки, а века. Война создает судьбу в античном смысле.

Бондарчук занял место в истории кино «Судьбой человека», «Войной и миром», «Ватерлоо» и «Они сражались за Родину». Последние два фильма — фрагменты по структуре, по сюжету, что наиболее полно передает его идею войны-свершения без начала и конца. [...]

«Судьбу человека» похвалили за то, что она не стала «скорбной одой», — на самом деле как раз стала, несмотря на заключительные уверения в скорой лучшей жизни. Так Бондарчук выполнил неофициальный, народный заказ.

И потом он инструментовал плач для всех голосов войны. В «Ватерлоо», сквозь твердые и ровные шаги истории, воинские команды, конский топот, грохот канонад, в конце концов, прорывается и все заглушает человеческий вопль «Как мы можем, зачем?» В одном из самых сильных эпизодов картины «Они сражались за Родину» — встреча Лопахина с контуженным Стрельцовым — один не может говорить, его лицо сводит судорогой от усилий произнести что-нибудь, а другой замолкает от ужаса и сострадания. Пауза как бы поглощает подступающие слезы, сглатывает их.

Гусев А., Горфункель Е. [Умер Сергей Бондарчук] // Новейшая история отечественного кино. 1986—2000. Кино и контекст. Т. 6. СПб.: Сеанс, 2004.

Шолоховская традиция в советском искусстве оказалась продолженной и развитой на новом уровне в экранизации С. Бондарчуком романа «Они сражались за Родину». Тяжесть воинской страды, пот и кровь солдатского бытия, воспроизведенные на экране со всей беспощадностью фронтового реализма, благодаря глубинному раскрытию самих характеров участников боев обрели в фильме настоящее гуманистическое звучание. Эта философская направленность взгляда художников, свойственная лучшим картинам о борьбе с фашизмом, возвела военно-патриотическую тему на уровень общечеловеческий и в подвиге советского солдата позволила увидеть высокий нравственный образец поведения человека в современном мире.

История советского кино. Т. 4. М., 1978.

Портрет войны дан в этом фильме с безупречной достоверностью — и зрительной и психологической. Оператор Вадим Юсов вместе с режиссером Сергеем Бондарчуком сумел приковать сердце зрителя и к самой что ни на есть безэффектной, будничной прозе войны — потому что все, что возникает на экране, сделано по законам реалистического образотворчества.

Взять хотя бы рытье окопа. Есть ли что-либо более заурядное и скучное, трудное в жизни и не выигрышное для кино? В фильме же это — художественно совершенные сцены.

Все ли из тех, кто не прошел через войну, представляют себе нутром, что значит снова и снова зарываться в окаменелую, прокаленную землю, не дающую дышать, забивающую всего тебя едкой, горячей пылью? В фильме это показано с поразительной осязаемостью, но не за счет простой натуральности изображения. Достоверность здесь действительно безусловна, но все сцены, рисующие сoпричастность солдата с землей, сверх того еще и символичны. Земля — это труд и пот, и щит солдата. Земля оглушает его, завалив, и она же его спасает. Земля прекрасна не какими-то диковинными красотами, a скромными полевыми цветами, чудом уцелевшими под палящим степным зноем, тусклой и белой зеленью дерна под синим небом, своими далями и последним уютом тенистого яблоневого сада. Но земля бывает и такой, что становится страшно на нее смотреть — обугленная, израненная, мертвая, бесчувственная к человеческой муке. Но и такую землю солдат удерживает, бережно охраняет, защищает и прячется в нее от огня и от смерти, и в ней же, в земле, остается лежать навеки Земля — Родина. Земля — кормилица и защита. Земля — братская могила.

Сквозной, многозначный образ земли проходит через весь фильм «Они сражались за Родину». Этим мы в первую очередь обязаны таланту оператора Вадима Юсова. Следуя логике исканий сценариста и режиссера, он нашел растворенный в романном повествовании такой образ земли, самобытно переосмыслив его кинематографически. Созданный им образ земли стал его настоящим художественным открытием.

Дмитриев В. [О фильме «Они сражались за Родину»] // Искусство кино. 1975. № 9.

[...] С. Бондарчук в фильме «Они сражались за Родину» движется в сторону Притчи, но все желают видеть в его произведении только Миф и в праве на художественность отказывают — и с той, и с другой стороны. Меж тем он первым в 70-е совершает попытку прорыва затвердевшей и задубевшей, как считалка, Религии Войны — в экстаз. Но экстаз 70-х уже иной — время индивидуализировалось — это экстаз противостояния Мифу, иначе может получиться самопародия (такая, например, отчасти вышла у А. Салтыкова в фильме «Господин Великий Новгород»).

Все в фильме Бондарчука — вопреки сложившимся идеологическим установкам. Неожидан сам прием — не герой здесь вливается в массу, а из массы полуголодных, измученных первыми месяцами боев и походов, постепенно вычленяется герой — Иван Звягинцев (его и играет сам Бондарчук). И становится смысловым центром картины, когда, оглушенный и не находящий в себе душевных сил пойти в атаку, он, этот простой советский человек, ничего о Боге не знающий, беззвучно кричит: «Господи, за что ты меня оставил?» (эхом отдается вопрос Андрея Соколова: «За что ты, жизнь, так искалечила меня?»). А потом, в бреду, он видит себя среди стада овец, которых кто-то невидимый гонит в огонь, в огонь... (диву даешься, что этот образ прошел на экран). Потом Звягинцев, уже после госпиталя, снова вольется в это «стадо», и мы потеряем его — ближе к финалу на лица всех солдат ложится печать смерти, и смертью они становятся повязаны, индивидуальные черты постепенно начнут растворяться в общем потоке, идущем в огонь — навстречу гибели.

Так отдельный «авторский» экстаз позволяет в 70-е мучительно прорваться не к Религии Войны (как, например, у Донского в «Радуге»), а — к Богу. И тут же советский пафос исчезает, но возникает метафизический посыл.

Шпагин А. Религия войны // Искусство кино. 2005. № 5.

[...] Василий Шукшин — интеллигент в первом поколении. Сразу же поймаю себя за руку, чтобы отметить двусмысленность этой фразы. «Интеллигента в первом поколении» вообще не бывает, это нонсенс, языковая ошибка. Интеллигенты, и об этом весь Иоселиани, весь Тарковский, бывают только потомственные. Впрочем, как и рабоче-крестьяне. Таким образом, Василий Шукшин — это переходная, весьма характерная для советского общественного устройства форма организации личности. Нет никаких сомнений в том, что этот на редкость талантливый человек находился в очень сложной духовной ситуации, балансируя на узком пограничье между «врожденной» и «приобретенной» социальными группами. В этом смысле все его творчество — замечательный документ пограничного сознания.

В этом фильме Шукшин, «простой человек из народа», то и дело примеряет на себя манеры интеллигента, которые транслируются авторами — писателем Шолоховым и режиссером Бондарчуком. Иногда это лубочные, стилизованные «под народ» разговоры о радостях плотской жизни, иначе говоря, о сексе: «Тут, шахтер, трудиться надо ого-го сколько!» — «А я с трудами не посчитаюсь!» Иногда Шукшину приходится изъясняться канцеляризмами советской эпохи, вроде такого: «Придется мне поколебать свои нравственные устои!»

Последний пример особенно интересен. Авторы, вложившие подобный текст в уста простолюдина, обнаруживают в своем мышлении классическую просвещенческую парадигму, в соответствии с которой герой «от сохи» приобщается к подлинной культуре. Канцеляризм как промежуточный, межеумочный речевой вариант призван обозначить единство народа и государства.

С точки зрения просвещенного интеллигента, народ, сморкаясь в рукав, поминутно долдонит что-то вроде «дык, елы-палы». Если скрестить такой народ с высокой культурой, получится эдакий Шариков — излюбленный образ идеологов постсоветского Просвещения. Вместо «гм-м, твою мать!» полуинтеллигентно выражается: «Придется, елы-палы, поколебать свои нравственные устои!»

Шукшина в этом фильме искренне жаль. Просвещенный народ у него не получился. Получился хитрющий интеллигент, закосивший под деревенского ухаря. [...]

Манцов И. Плоды просвещения // Искусство кино. 2001. № 2.

С Шукшиным-актером мне довелось встретиться, когда снимался фильм «Они сражались за Родину». Первое время я чувствовал его настороженность. Он будто ждал моих режиссерских указаний — что и как играть. Я же не собирался ему ничего диктовать. Верил ему, как и Вячеславу Тихонову, и Георгию Буркову, и другим актерам, которых пригласил сниматься. Со временем он стал держаться раскованней и увлекся работой. [...]

Шукшин предупредил меня, что, играя Лопахина, будет предельно раскрепощен. Вначале я с некоторой осторожностью приглядывался к тому, как его герой сморкался, матерился и т. д. В нашем кинематографе такое не принято [...].

Во время съемок Шукшин влиял на меня как яркая личность, сильный характер.

Играл Шукшин всегда с полной психологической отдачей, с предельным эмоциональным напряжением. Для него не было «проходных» эпизодов, все его в той или иной степени волновали. На теплоходе «Дунай», где во время съемок жила наша съемочная группа, Шукшин всегда первым приходил смотреть отснятый материал и обстоятельно изучал все дубли.

Он вообще очень остро воспринимал все связанное с его работой.

Бондарчук С. Первородство // О Шукшине. Экран и жизнь. Сб. М., 1979.

[...] Хотя до моих игровых сцен было далеко, я исправно ходил на все репетиции. [...] Особенно меня поражал на репетициях Василий Шукшин. Он подбирался к каждой фразе со всех сторон, долго искал различные интонации, пробовал произносить фразу по многу раз, то с одной интонацией, то с другой, искал свои шукшинские паузы. Он шел по тексту, как идут по болоту, пробуя перед собой ногой, ища твердое место.

Вспоминал я наши более чем десятилетней давности встречи с Шукшиным, когда мы вместе снимались в фильме у Кулиджанова. Тогда он держался в стороне, в разговоры не вступал, на шутки не реагировал, все ходил со своей тетрадочкой и, если выдавалась пауза, садился в уголке и что-то записывал карандашом. Тогда я не знал, что через несколько лет рассказы Шукшина будут публиковаться во многих журналах, а вскоре выйдут и отдельной книжкой.

[...] Шукшин произносил свои фразы удивительно легко. На первый взгляд, он говорил так, как и в жизни, — не повышая голоса, но в то же время в нем чувствовалась внутренняя сила, необузданность характера бронебойщика Лопахина.

Я завидовал Шукшину. У меня с текстом возникло много трудностей. [...]

Я решил просто выучить текст, а там будь что будет. Крупными буквами написал на картонных листах слова роли и развесил эти листы по стенам каюты. Проснусь утром и лежа читаю. Потом сделаю зарядку и опять повторяю слова. И так почти каждый день.

На третий день, когда мы обедали в столовой, Шукшин меня опросил:

— Ты чего там все бормочешь у себя?

— Да роль учу.

И я рассказал о картонных листах.

Внимательно выслушал меня Шукшин, чуть вскинув брови, улыбнулся краешком рта и сказал:

— Чудик ты, чудик. Разве так учат? Ты прочитай про себя несколько раз, а потом представь все зрительно. Будто это с тобой было, с тобой произошло. И текст сам ляжет, запомнится и поймется. А ты зубришь его, как немецкие слова в школе. Чудик!

Попробовал я учить текст по совету Василия Макаровича. И дело пошло быстрее, хотя на это ушла еще неделя.

Наблюдая за Шукшиным, я стал смотреть на него как бы через объектив скрытой камеры: как он репетирует, как разговаривает, как держится с людьми. Внешне все очень просто. Я бы даже сказал, что Шукшин был излишне скромен. Большей частью я видел его молчаливым, о чем-то сосредоточенно думающим. Посмотришь на него — и чувствуешь, что в мыслях своих он где-то далеко. В обычной жизни он говорил скупо, старательно подыскивая слова, часто сбиваясь, несколько отрывочно и скороговоркой, вставляя массу междометий и комкая концы фраз. Не все порой становилось понятным при разговоре с ним, но я всегда удивлялся глубине его мыслей, метким замечаниям при оценке какого-либо события или человека. Он удивительно умел слушать собеседника. Поэтому, наверное, раскрывались перед ним люди до конца, делились самым сокровенным.

Слава, известность, признание как бы исподволь подбирались к Шукшину. После выхода на экраны «Калины красной» его имя знали все. В этой картине для меня открылся совершенно новый Шукшин. О нем писали, о нем говорили, его все сразу полюбили. А он необычайно смущался, весь зажимался, когда к нему подходили с просьбой дать автограф или говорили приятные слова.

Василий Макарович любил природу. [...] ...сорвет какую-нибудь травинку, понюхает ее и скажет, как она называется. Он знал названия многих трав. Память у него была необычайная.

[...] Любил Шукшин песни, особенно русские народные. Часто подсаживался к компании поющих и тихонько подпевал.

К нему тянулись люди. Бывало, к нашему теплоходу причаливали лодки или баржи, выходили оттуда рыбаки, грузчики и, теребя загрубевшими руками свои шапки, обращались к вахтенному матросу:

— Слышали мы, тут Шукшин есть. Повидать бы его нам.

Выходил Василий Макарович.

— Здравствуйте, — говорил, — ну что вам?

— Да вот мы тут на горе, уха у нас, поговорить бы немного.

Горел костер, варилась уха, открывалась бутылка водки. Но Василий Макарович не пил. А вот курил много — «Шипку». Одну сигарету за другой.

Поздно ночью возвращался в свою каюту Шукшин.

— Ну как встреча? — спрашивал я.

— Да вот, посидели... — неопределенно отвечал он. Потом, улыбаясь, добавлял: — Занятные люди. Занятные.

Василий Макарович любил Шолохова. Нередко на репетициях он восклицал:

— Ну надо же, как фразу-то написал, а? Так точно и хлестко! Да-а...

Когда мы по приглашению Шолохова поехали к нему в станицу Вешенскую, я видел, как волновался Шукшин. Приехали поздно вечером, переночевали в гостинице. Утром зашли в книжный магазин и купили книги Шолохова, чтобы он подписал нам на память. Так с книгами и вошли в кабинет Михаила Александровича. [...]

Около трех часов мы провели за беседой. Шолохов рассказывал о том, как по предложению Сталина начал писать этот роман, как впервые его напечатали. Слушали мы Шолохова с интересом. Говорил он образно, убедительно.

— Интересный он дядька, — говорил позже мне Шукшин. — О, какой интересный. Ты не представляешь, что мне дала эта встреча с ним. Я всю жизнь по-новому переосмыслил. Много суеты у нас, много пустоты. А Шолохов — это серьезно. Это — на всю жизнь.

В самый разгар съемок Шукшин несколько раз летал в Москву. Там начинался подготовительный период фильма «Степан Разин». Много лет Шукшин вынашивал идею поставить на экране «Степана Разина». Он написал сценарий, сам собирался ставить, сам хотел играть. И вот наконец получил разрешение осуществить замысел. Организовалась группа, были отпущены деньги на постановку. Шукшин жил только предстоящей работой.

— Я ведь почему еще к Бондарчуку пошел, — говорил мне Василий Макарович. — Мне обязательно надо вникнуть во все детали массовых съемок. Мне это очень важно. [...]

В один из приездов Шукшин привез из Москвы сверток с книгами. Помню, стукнул в стенку моей каюты и крикнул:

— Зайди.

Когда я вошел, он протянул мне зелененькую, еще пахнущую типографской краской книжку — «Беседы при ясной луне».

— Вася, — говорю я, — подпиши.

— Да ну тебя! Что мы, еще друг другу автографы будем давать? И потом, что я, умирать собрался?

Но я упросил его, и он написал на титульном листе несколько теплых фраз.

Часто часов до трех ночи в каюте у Василия Макаровича горел свет. Шукшин писал. Слышно было, как он вставал, ходил по каюте, что-то напевая без слов. Пел тихо. Мелодия была какая-то грустная, незнакомая. А утром вставал бодрый и подтянутый. Будил его обычно актер Георгий Бурков, с которым они очень дружили. С утра — крепкий кофе. Три ложки растворимого кофе на стакан.

В дни зарплаты Шукшин ехал на автобусе в поселок Клетская. Там быстро, деловито покупал в магазинах сапоги, куртки и отсылал это по почте в деревню — своим. Деньги для него ничего не значили.

— А я все трачу, — говорил он мне. — Есть деньги, я их трачу сразу.

Он меньше всего думал о своем личном благополучии.

Последние дни съемок вспоминаются как в тумане. В ночь с первого на второе октября неожиданно оборвалась жизнь Василия Макаровича Шукшина. Накануне он был веселый, жизнерадостный, вместе со всеми смотрел вечером по телевидению матч наших хоккеистов с канадцами. Потом все разошлись по своим каютам. А утром, когда пришли будить Шукшина, он лежал холодный.

Смерть настигла его во сне. Сердечная недостаточность — такое заключение дали врачи.

Во время гражданской панихиды в Московском Доме кино милиция с трудом сдерживала толпы людей, пришедших проститься с Василием Макаровичем. [...]

Никулин Ю. Почти серьезно. М., 1998.