«До третьих петухов» (Луганск, 2013)

Оригинальное название: «До третьих петухов»
Жанр: сказка для взрослых
Режиссер-постановщик: Евгений Морозов
Инсценировка: Евгений Морозов
Хореограф: Марина Лазарева
Художник-постановщик: Евгений Морозов
В ролях: Дмитрий Витченко, Полина Шкуратова, Светлана Сиротюк, Иван Долгий, Ирина Кравцова, Светлана Сабаева, Светлана Шевченко, Владимир Смирнов, Евгений Кравцов, Сергей Козенков, Андрей Лазарев, Тарас Чеверноженко, Анна Приходкина, Сергей Евдокимов, Роман Брилев, Светлана Степкина-Долгая, Евгения Качанова, Галина Топоркова, Наталья Бузиновская, Валерий Приходкин, Константин Мануйлов, Андрей Широкий, Богдан Музыка, Павел Митякин, Елена Лазуренко, Екатерина Митина, Лариса Круглик
Язык: русский
Страна: Украина
Театр: Луганский академический русский драматический театр имени Павла Луспекаева
Премьера: 25 октября 2013 года

Пьеса «До третьих петухов», написанная Василием Шукшиным почти сорок лет назад, — это сказка для взрослых, которая по жанру близка к комедии. По замыслу режиссера, пьеса немногоосовременена, события, происходящие на сцене, отличаются от написанного Шукшиным. Сюжет закручен вокруг библиотеки, которую по предписанию должны закрыть, так как она нерентабельна, да еще и занимает метры земли в центре столицы. Главный герой спектакля — Иван-дурак, который свято верит в то, что справедливость восторжествует и Мудрец подпишет документ о том, что библиотеку не нужно закрывать. К нему-то главный герой и отправляется. По дороге к Мудрецу Иван-дурак встречает и Змея Горыныча, и Бабу-Ягу, и чертей, и других сказочных персонажей. Но, например, тот же Змей Горыныч необычен — одна его голова изображает депутата, вторая — милиционера, а третья — бандита. Черти в спектакле оказываются наркоманами, принимающими наркотики под музыку Владимира Высоцкого. А Мудрец оказывается вовсе не мудрец и он абсолютно равнодушен к судьбе библиотеки... Комедия «До третьих петухов» раскрывает основные проблемы современного общества: разобщенность, коррупцию, алчность. «Мы меняемся. Меняется менталитет славянского народа. Мы, славяне, уже не те, что были двадцать лет назад. Сегодня мы другие. Мы становимся хуже. Теряем наше национальное достоинство. Мы уже смотрим на человека как на рубль. Мы уже не видим в людях того, за что всегда ценилась наша нация. То, что всегда было присуще славянам — оно постепенно уходит. Пора кричать: «Караул!», — с грустью отметил главный режиссер.

Интервью с режиссером Евгением Морозовым

Накануне премьеры режиссер-постановщик, который к тому же занимался сценографией и музыкальным оформлением, согласился дать интервью для читателей «Нашей газеты».

— Евгений Васильевич, почему Шукшин? И почему «До третьих петухов»?

— Творчество Шукшина заметно выделяется среди всех советских писателей. Он остро чувствует народную боль и живет ею во всех своих произведениях. Понятно, что в то время нельзя было прямо писать о существующих в обществе, стране проблемах, и Шукшин решил рассказать о том, что наболело в сказочной, завуалированной форме. Впервые я познакомился с этим произведением в восемнадцать лет и восторгался тогда великолепным народным юмором. Второй раз перечитал сказку уже будучи актером русской драмы в Киеве. Преподавал тогда на курсе народного артиста СССР Константина Степанкова. Вместе со студентами поставил небольшой отрывок из этой сказки. Кстати, роль Ивана-дурака в спектакле сыграл известный нынче актер Алексей Горбунов. Конечно, тогда я еще не способен был обнажить в произведении социальный пласт, просто передавал смешной сюжет. Но сейчас, когда получил предложение от руководства луганского театра, снова перечитал сказку, посмотрел сценические версии коллег, которые мало отличаются от моего восприятия произведения в восемнадцатилетнем возрасте. А ведь за это время многое изменилось в обществе, стране, да и мы изменились. Я видел мощный социально-значимый пласт в сказке, но вытащить его из написанного Шукшиным не мог. Есть такое понятие как идейно-эстетическая программа автора, уродовать ее мы не имеем права. Хотя вправе, как художники, интерпретировать произведение в современную нам действительность. Если бы я поставил спектакль точь-в-точь по Шукшину, не думаю, что это было бы кому-то интересно сегодня. Так появилась пьеса Морозова по мотивам произведения Шукшина. Не меняя эстетику Шукшина, я вывел на первый план социально-значимую составляющую. Мой Иван-дурак отправляется к Мудрецу не за справкой для себя (подтвердить, что он умный и имеет право находиться среди других литературных персонажей), а ради общего дела — чтобы спасти от закрытия библиотеку, «нерентабельно» использующую квадратные метры в центре столицы. Разрушение и, в конечном итоге, уничтожение личности, модель общества, в котором создана иллюзия заботы о народе, в котором нивелированы все духовные ценности — это «До третьих петухов» по-морозовски. Кроме того, уверен, что после просмотра спектакля у зрителей появится желание перечитать Шукшина.

— Помнится, повесть Куприна «Яма» в вашей интерпретации тоже получила новую версию.

— Из произведения Куприна я вообще убрал главного героя, которого, считаю, автор ввел искусственно, не зная, как объединить отдельные сцены. Чтобы выявить структуру спектакля, этого героя пришлось попросту «ампутировать». Думаю, и сам Куприн сделал бы это, если бы понял, где он запутался. Но для того чтобы писать пьесы по произведениям классиков, не нарушая их эстетики, нужно очень многое уметь и знать.

— Вы в четвертый раз принимаете приглашение нашего театра. Что заставляет вас снова и снова возвращаться в Луганск?

— Великолепное взаимопонимание, которое сложилось с руководством театра и труппой. Благодарен директору театра Галине Михайлюк-Филипповой за интересные предложения и возможность творить свободно, без ограничений. Во всем чувствую поддержку главного режиссера Олега Александрова, хотя я, по сути, — его конкурент. А с труппой у нас вообще взаимная любовь — я жду встречи с ними, они — со мной.

— В новом спектакле задействована вся труппа, отчего создается впечатление его масштабности и зрелищности. Причем во всех массовых сценах отчетливо вырисованы персонажи второго плана, добавляющие красок-характеристик основным действующим лицам.

— Некоторые зрители могут подумать, что в труппе до тысячи человек. На самом деле, большинство актеров играет по три и более ролей. Например, народный артист Украины Дмитрий Витченко — это Обломов, монах и супермодель на модном показе. А Светлана Степкина-Долгая появляется на сцене в семи разных ипостасях: она — Бедная Лиза, ведущая показа, девушка-березка, фемида, секретарша, гостья, чертиха. Представляете, сколько раз за спектакль ей приходится переодеваться? И только исполнитель роли Ивана-дурака Иван Долгий всецело отдает себя одному главному герою, ведь он появляется практически во всех сценах, с его персонажем связано сквозное действие спектакля. Кстати, он единственный исполнитель этой роли, работает без дублеров.

— Сценография любого вашего спектакля заслуживает внимания. Что лежит в ее основе в новом спектакле?

— Движение главного героя сквозь толпу разрушающегося времени. Черти, чиновники, гости Несмеяны — это фон из живых людей. И как умело они используют микшер, делая голос толпы одинаковым по громкости. Это в кино легко управлять звуком в кадре, а на театральной сцене «включать» и «выключать» звук массовки, приглушать его может только сама массовка. Смена планов не уступает кинематографической. Да, наверное, было бы проще выделить светом из толпы главного героя, создав таким образом крупный план. Но гораздо интереснее показать, как изменилось восприятие героя окружающего мира его же глазами и ушами. Например, в сцене курения Иваном марихуаны, когда массовка начинает двигаться и говорить в такт его галлюцинациям.

— Есть интересные моменты и в музыкальном оформлении.

— В спектакле использована музыка того времени, когда было написано произведение Шукшина. Кстати, вся нечисть совершает свои темные дела на сцене под музыку Высоцкого. И не потому, что я плохо отношусь к нему или плох сам Высоцкий. Это были реалии того времени: под музыку Высоцкого не только творили великое и прогрессивное, но и грабили, убивали, насиловали. Вообще мы старались не отступать от того времени ни в чем: ни в одежде, ни в реквизите, ни в музыке, ни в речи. Даже слово «Интернет» не стали вводить, заменили его понятием «виртуальная реальность», которое тогда существовало.

— Главный герой спектакля должен успеть принести справку до третьих петухов. Он спешит, и зритель, сопереживая ему, невольно заражается этим желанием успеть. И все понимают, что успеть нужно что-то другое...

— Сегодня существует такой паразитирующий класс как чиновники. Против их засилия, собственно, и выступает наш спектакль. Ярким подтверждением этого служит сцена, где свора чиновников разных мастей попросту запрягает Ивана в вожжи телефонных проводов и погоняет его. А он-то один!.. В своей жизни я часто сталкивался с чиновниками, и, к сожалению, среди них встречались только «недолюди» (хорошее украинское слово-характеристика). Вот почему каждая сцена спектакля призывает: «Долой чиновников!»

В спектакле есть сцена посещения Иваном кабинета Мудреца, где на заднем плане стоят фемиды в своем классическом изображении — с повязкой на глазах, с весами и мечом в руках. Иллюзия справедливости принимаемых Мудрецом решений. Потому как только Мудрец объявляет перерыв, Фемиды сразу снимают повязки с глаз и пополняют ряды обслуживающих и ублажающих Мудреца девиц. Вот оно — правосудие в услужении у коррумпированной власти...

Показательна судьба Медведя (эту роль сыграл заслуженный артист Украины Владимир Смирнов), в образе которого легко узнать современного селянина. Он потерял работу и нравственный ориентир, пытаясь уйти от соблазнов чертей, бежит в город в надежде на место в цирке. Но ему из милости предлагают лишь место... чучела для повешения шапок посетителей казино. Озверевший от отчаяния, он берется за топор и рубит все березки — символ родины... В сегодняшнем обществе ситуация тоже накалена до предела. И на периферии это ощущается острее, чем в столице. Значит, и отклик в сердцах луганских зрителей постановка «До третьих петухов» найдет быстрее.

— Все персонажи спектакля узнаваемы, просто списаны с современной действительности. Оттого, пожалуй, и грустно, и горько. А еще в них угадываются черты литературных типов прошлых лет, доставшиеся нам в наследство.

— Всех героев спектакля — будь то Баба Яга, Змей Горыныч или Чацкий, Иван-дурак — объединяет борьба за признание человеческого достоинства. Все пытаются сохранить человеческое достоинство, но оно-то сейчас потеряло свою ценность, стало предметом торга, разменной монетой. Пытаются сохранить достоинство и монахи, олицетворяющие оплот духовности — интеллигенцию. Не способные оказать сопротивление чертям, они оказываются в изгнании. И в условиях изгнания из общества эти носители ценностей хотят реставрировать общество, спасти его. Так же, как герои чеховского «Дяди Вани». Иван-дурак, обобщенный образ народа, несмотря ни на что, продолжает верить в доброго царя (Мудреца) и уповает на его справедливость. Постановка «До третьих петухов» напоминает: не бывает хорошей власти, любое государство, как отмечал еще Карл Маркс, является орудием для подавления и разрушения личности. Что же делать, спросите вы, во что верить и на кого надеяться? Да в себя верить, в собственные силы, надеяться на себя и свою семью, родных и близких. Верить в свое духовное начало, доставшееся нам от дедов и прадедов, нельзя предавать то, что нас вскормило и вырастило.

— И напоследок. Четыре морозовские спектакля, пополнившие репертуар луганского театра, можно еще где-нибудь увидеть, кроме нашего города?

— Нет, только на сцене русской драмы в Луганске. Я никогда не повторяю своих постановок, не переношу их на другую труппу. Это преступление. Конечно, можно придумать новую версию, по-другому интерпретировать произведение. Но зачем?! Ведь есть еще столько неизведанного и интересного.

— И все это можно поставить в Луганске?

— Почему бы и нет. Если поступит интересное предложение от руководства театра, обязательно приму его.

— А луганский зритель будет ждать ваших новых работ.

Беседовала Ирина Лисицына, «Наша газета».